временем ослабнуть и вот тогда понадобились бы истинные Хранители, коими и стали эти двое, добровольно обрекая себя на такое существование. Замок не сигнализировал о нападении, поэтому время у них обоих было, время, за которое они оба поймут, что происходит.
— Смерть тех, кто просил защиты и справедливости, — заинтересованно произнес мужчина, просматривая пергаменты с записью событий за время отсутствия их в этом мире. — Очень интересно, и как же это стало возможно?
— Думаю, муж мой, нам следует искать следы ранее, — проговорила проснувшаяся девушка лет двадцати на вид. — Не поможет ли рыцарь даме своей? — поинтересовалась она, взвизгнув, когда мужчина рывком поднял ее на руки из саркофага.
— Да, читать придется много, — вздохнул светловолосый рыцарь, взглянув на кипу пергамента. — Предлагаю пока подкрепиться, душа моя.
— Поддерживаю, — величаво кивнула девушка, призывая эльфа замка.
* * *
Бывшая староста девочек Гриффиндора бежала. Она старалась убежать из Великобритании со всей возможной скоростью, так как услышала разговор отца с Дамблдором. Девушка не понимала, какое заклинание наложил на родителей Великий Светлый, но вот то, что те спокойно обсуждали с ним принесение ее в жертву, было уже за гранью понимания бывшей старосты. Самое главное, Сара совершенно не понимала, за что с ней так поступили, где она успела перейти дорогу Дамблдору?
Замаскировавшись, девушка вспомнила о том, что существует маггловский транспорт, поэтому пробралась на паром, накрывшись чарами. Что делать дальше и куда бежать, бывшая староста факультета совершенно не представляла. Денег у нее было немного, и оставалась надежда на французскую школу.
А в Великобритании разворачивался очень серьезный скандал, с Дамблдором в главной роли, ибо именно он был обвинен в убийстве Гарри Поттера как магический опекун. Все аргументы «Альбус не мог» разбивались об один-единственный факт — установленную смерть чистокровного мальчика, чего Дамблдору уже простить не могли. О «какой-то грязнокровке», разумеется, никто и не вспомнил, но вот ребенок, внезапно оказавшийся чистокровным — это была серьезнейшая проблема. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор совершенно неожиданно для себя понял, какую он себе же вырыл яму.
В глубоких пещерах собрались многие тысячи гоблинов, слушавших, затаив дыхание, своего Великого Вождя — Брюхонога. Вожди кланов, да и Совет Директоров Гринготтса не знали об этом собрании, а потому не могли его пресечь и разогнать, уничтожив смутьяна. Молодой гоблин из помета Крюкохвата вещал с высокой трибуны, размахивая кожаным шлемом, зажатым в руке.
— Люди — мерзкие твари, которых надо уничтожить! — восклицал он.
— Да! — бесновалась толпа.
— Они бросают детей в кипящее масло, чтобы съесть! — демонстрировал он картины пыток Инквизиции. — Мы следующие!
— Не допустим! — рычали гоблины в страхе за свое потомство.
— Совсем скоро мы выйдем в их помойные города, чтобы уничтожить их всех! — кричал Брюхоног, закатывая глаза.
— Да! Ура! Веди нас, Вождь! — капали пеной вошедшие в экстаз зеленошкурые, даже не догадываясь о зелье, распыленном в пещере.
Армагеддон приближался с каждым часом, каждым днем. Новое гоблинское восстание грозило обрушить Статут и уничтожить волшебство на этой планете.
Часть 13
Анастасия Лифанова, жена военного атташе посольства Советского Союза[6] в Швейцарии, шла к своей дочери, юной Ларе, которой вырастили новое сердце в этой клинике. Сердце дочери отказало внезапно, без предупреждения, поэтому переправить на родину ребенка не успели, пришлось решать проблему на месте. Девочка перенесла смену сердца хорошо, уже восстанавливаясь после «операции». Новое сердце вело себя прекрасно, и уже завтра любимая дочь вернется домой.
Анастасия дошла до палаты дочери, когда мимо прошел подросток лет одиннадцати с уставшим лицом, кого-то ей сразу же напомнившим. Впрочем, отбросив эту мысль, женщина вошла в палату, будучи почти сбитой с ног счастливой дочкой. Лара радовалась скорому возвращению домой и маме. Ей до смерти надоела скучная клиника, хотелось играть и веселиться. Но что-то еще беспокоило девочку, что сразу же заметила мама.
— Что случилось, доченька? — спросила Лару любимая мама, отмечая какую-то тень, пробежавшую по лицу девочки.
— Знаешь, мама… Сегодня приехали двое детей, — девочка вдруг погрустнела. — Девочка Гермиона и мальчик Гарри. Они… они совсем одни, мама, у них нет никого, как же так?
— Так бывает, доченька, — Настя поняла, что встревожило ее чувствительную девочку. — Это неправильно, нехорошо, но так бывает.
— А еще девочка, которая Гермиона, очень на тебя похожа, почти как я, — прошептала Лара на ушко обнимающей ее маме. — И глаза такие же, и волосы, только она седая…
— Как седая? — удивилась женщина. — Совсем?
— Ну почти, — вздохнула девочка. — И мальчик тоже седой, почти весь, он на дядю Киру похож, такие же зеленые глаза, только он не веселый, как дядя Кира, наверное, это потому, что они совсем одни, да?
— Так, доченька, — напряглась женщина, вспоминая давнюю историю об исчезновении детей, которых искали всеми силами СССР[6] до сих пор. — Давай-ка я на них взгляну. Я скоро приду, моя хорошая, хорошо?
— Хорошо, мамочка, — кивнула девочка, изо всех сил надеясь, что, может быть, у нее появится сестренка, пусть даже не родная. Дар пророка, дремавший в крови Лары, внезапно активизировался, когда она посмотрела на эту девочку, Гермиону, и потом Лара долго плакала, пока не пришла мама.
Анастасия шла по коридору, чтобы поговорить с лечащим врачом и увидеть так всполошивших ее дочь детей. Лечащий врач рассказал женщине все, что знал. Сироты, нерасторжимый брак в одиннадцать лет, мальчик умирал трижды, девочка один раз, на мальчике оказалось проклятье, а девочка пережила сильнейшее эмоциональное потрясение, отчего и заболела. Дети заплатили за новое сердце девочки.
— Понимаете, фрау Лифанова, — объяснил целитель, — сердце-то мы сменим, но это поможет ненадолго.
— Почему? — удивилась Анастасия, не понимая, в чем может быть проблема.
— Представьте, — произнес мужчина, явно с трудом подбирая цензурные слова, — что вы одни в целом свете. Вокруг нет никого, вам одиннадцать лет, а всем окружающим на вас… Наш менталист напился до розовых чертей, увидев память детей. Это же непредставимо!
— Я могу их увидеть? — тихо спросила побледневшая женщина, понявшая, о чем говорит целитель, сердце от слов мужчины противно заныло.
— Да, конечно, — грустно улыбнулся целитель. — Самое страшное, что они уже не ждут тепла и не верят никому, кроме друг друга.
— Это я как раз понимаю, — кивнула Анастасия, на своем веку видевшая очень многое.
Когда целитель приоткрыл дверь, Настя увидела Леночку. Приглядевшись, она поняла, что девочка очень похожа на Леночку, просто копия, но это была, разумеется, не пропавшая много лет назад сестра. Сходство было бы просто поразительным, если… Дочка правильно заметила — дети были седы. Не абсолютно, но весьма заметно. Взглянув на мальчика, который сейчас привычно
