абсолютно слепые, без каких-либо отростков и конечностей, по своей форме напоминали кометы, жили колониями, как термиты, и подчинялись коллективному разуму. Мы слишком мало знали о них, контачить с вакуумщиками было глупостью, мы старались избегать их, скрывая резерв энергии наших миров. Учёные совета подсчитали – эти твари могли сожрать все наши миры за несколько минут, ни оставив ничего: ни песчинки, не камня, ни капельки росы. Пока защита справляется! Волхв решил, не дожидаясь Линода, уведомить совет о происшествии с новичком. Иногда промедление стоит жизни, было опасно, очень опасно. Огневица набросилась на Дениса, за то, что в женскую баню наведывался, без разрешения. Водяной пытался заступиться за друга – досталось обеим, пришлось от разъярённой ведьмы по реке удирать, еле за мостом оторвались, Сапожака, дипломатично, не влезал в драку:
– Любой маленький мир, лучше большой войны, он это понял давно.
Пришлось друзьям сидеть в камышах и ждать, когда Огневица в деревню пойдёт, кормить свою «птицефабрику». Водяной возмущался:
– Не правильная эта Огневица, как её драконы терпят, вдруг что, в драку кидается, не разобравшись в сути вопроса, а может быть Денису другого выхода не было, как вынырнуть среди купающихся ведьм.
Глава 7
Линода вызвали в совет, он, как предчувствовал, спешил завершить свои дела. Совет последнее время лихорадило, он собирался в полном составе, чуть ли не через день. Мы многого не знаем, что творится в мирах, ну и хорошо. Только когда отзывают из заслуженного отпуска, это плохо, потому, что в совет, по пустякам тебя дёргать никто не будет. Линод не знал, что может случиться, он даже предположить не мог, что это коснётся землянина. Этот ученик был настолько сырой и неумеха, даже летать не мог, кому расскажи – не поверят. Но то что ему пришлось выслушать в совете – этому не мог поверить Линод. Он получил задание, вышел на воздух и начал крутить головой, он не знал, смеяться ему или петь?
– Я понимаю, мы живём немного не в обычном мире, но не на столько!
То, о чём ему сообщили в совете, было абсолютно лишено логики.
– Этого не может быть.
Подошёл Челстуг:
– Чего не может быть?
– А, потому что, не может твой подопечный перемещаться в мирах, не используя переходы.
– Может. Я тоже так думал. Может, ещё как может!
Линод верил Челстугу, он тоже был когда-то, учеником сумасшедшего мастера. Значит, всё сказанное на совете – правда, и пришло время самому мастеру подучиться, освоить новую технологию переходов, и выдать готовое решение о её применении или запрете. Линод не верил, что землянин, что-то придумал, более прогрессивное, чем существующие переходы. Но, в любом случае надо учиться. Он задержал немного Челстуга, «Коршун» вечно куда-то спешил:
– А правда, что твой подопечный проник, без допуска, в запретный мир?
«Коршун» кивнул и исчез, не стал прерывать начатый ритуал, посчитав этот разговор лишним, не нужным, не стоящим потраченного времени. Линод расхохотался, он, когда его что-то нервировало, всегда смеялся. Линод не спешил встречаться с учеником, его бесило то, что по заданию совета они поменялись местами, теперь землянин должен учить мастера новому способу перемещения.
– Чему может научить этот неумеха?
Линод запел. Но если не везёт, то не везёт во всём – ни одной самки в округе, никто не ответил на призыв самца. В Московию он решил наведаться с утра, а пока время было подумать над тактикой взаимоотношений с землянином.
***
Нас притащили в какое-то помещение, я не мог видеть, только слушал, так, не развязывая, в мешках и оставили. Сапожака продолжал рассказ про свои приключения в волшебной стране. Мы с Огневицей, прижавшись, друг к другу с замиранием слушали его пугающий рассказ. Вдруг Сапожака прислушался:
– Кого там ещё несёт?
По тропинке к шалашу шёл странный человек: в пиратской тельняшке, заправленной в брюки-клёш, с повязанным на шее красным платком и с бараньей головой. Сапожака, судя по его каблукам, мелькающим в середине моста, сразу узнал этого типа. Огневица, мгновенно превратилась в ракету и на первой космической скорости догоняла ботинок по пути к деревне. Я, наверное, оказался самым заторможенным из обитателей шалаша. Мне бежать уже некуда было, баранья голова перегородила вход и засмеялась. Только тогда я узнал Линода. Это, наверное, был самый страшным из его безобидных образов. Вскоре ему надоела баранья голова, он сменил её на свиную, потом на голову инопланетной саранчи, на этом успокоился с выбором образа, и готов был вести диалог. Линод оставался верен своим принципам, всех свидетелей разогнал. Потом пошёл опрос:
– Как, да что?
Я дважды повторяться не привык – отправил к Челстугу, пусть «Коршун» растолковывает этому иномирянину, что такое чебуреки и как это пахнет. Линод абсолютно был лишён осязания, он даже дышал не так, как все и был похож на антирекламу табачных изделий. Линод рассмеялся, ему не понравилось, как критикуют физиологию непревзойденного мастера перемещений, потом он запел на непонятном языке, по-моему, это была ария Фигаро из оперы «Севильский цирюльник». Тут же из реки вынырнула целая капелла русалок и продолжила арию, под руководством дирижировавшего водяного. Это было так красиво и неожиданно! Пришла очередь краснеть Линоду. Он понял, что водяной раскусил его. На этот раз Линод смылся из шалаша, под смех обитателей рыбного царства и аплодисменты Сапожаки с Огневицей. Я понял – это был спланированный, коллективный отпор кривляке. С этих пор, стоило только Линоду появиться в Московии, как его все и везде встречали пением арий: птицы, лягушки, коровы и даже маленькие дракончики. Совет пошёл на уступки маэстро, Линод пожаловался, что не может никак сосредоточиться на перемещениях, и совет дал добро продолжить обучение в другом мире. Линод выбрал мир испорченного времени. В этом мире ничего нельзя предусмотреть, большинство математических задач не решаемы из-за капризов часов: Поезд из пункта «А», не может попасть в пункт «Б», потому, что часы остановились и никто не знает, когда они пойдут. В одном классе уже два часа перемена, а в другом никак не закончатся занятия. В учительской висят три комплекта контрольных часов, и каждый показывает своё время. В этом мире нельзя верить будильнику, он, когда нужно, может не сработать. Проспать опоздать – здесь, это нормальное явление. Хозяйки никогда не пользуются таймерами, а тренеры – секундомерами. Когда я впервые пересёк границы этого безобразия, называемого миром испорченного времени, я удивился, увидев людей, идущих по своим делам, и бегущих на месте, они были похожи на мимов пантомимы, но, когда я увидел, как едут троллейбусы, не
