class="p">Жрица храма Афины, позднейшая христианская мученица Дария, говорит Хрисанфу: «изваянных идолов почитают люди простые, невежды, мы же почитаем те самые вещи, изображения которых поставлены».
Наши попы и монахи тоже должны были бы признать, что иконам молятся, а некоторые из них почитают даже «чудотворными», «люди простые, невежды». Для просвещенных христиан нет нужды ни в каких иконах.
Но они не захотят и не могут в этом признаться: тогда исчезли бы все их доходы, которые они получают около своих идолов, именуемых Иверской, Казанской и т. д., и около капищ, и храмов построенных в честь этих идолов.
Нелегко им отречься и от тех идолов, которые они называет мощами.
Мощи для них — вовсе не нетленное тело. Святыми мощами они признают всякий скелет, даже всякую косточку, всякий осколок ребра, всякий зуб, если по их уверениям это — остатки человека, которого они объявили святым, и если эта косточка, по их словам, способна творить чудеса.
Как бы ни изворачивались попы и монахи, а все же выходит, что они заставляют поклоняться ребру, зубу и т. д., и что эти ребра, зубы, ногти и волосы обладают божественной силой. Чтят как святого, как бога, преподобного Сергия, — но святыней почитают и прах, который выдают за его мощи.
В конце концов надо прямо сказать, что лишь немногие и из первоначальных христиан смотрели на языческих идолов так, как смотрела на них Дария. Христиане не отрицали, что кроме изображений языческих богов существуют и самые боги. И не отрицали они, что эти боги обладают большой силой. Они говорили только, что сила языческих богов — дьявольская, так как и сами они — бесы, взбунтовавшиеся против бога ангелы, и еще говорили, что эта сила много меньше силы христианского бога.
Житие Георгия Победоносца (Егория) прямо начинается следующими словами:
«Недостойный правитель Римского царства, нечестивый Диоклетиан, был ярым последователем и покровителем идослужения. Выше всех богов чтил он Аполлона, слывшего за прорицателя будущего. Ибо бес, обитавший в его бездушном идоле, пророчествовал о будущем, но предсказания эти никогда не сбывались.
«Однажды Диоклетиан вопросил Аполлона о некоей вещи. Бес же ответил ему: «Не могу истинно провещать будущее, ибо мне препятствуют люди праведные, почему и лгут в капищах волшебные треножники: праведники уничтожают нашу силу».
В этом же житии имеется настоящая сцена для электро-театра; она служит особому прославлению христианского бога. Георгия, уже претерпевшего великие пытки за верность христианству, привели в храм, где все было приготовлено для языческого жертвоприношения. «Святой подошел к идолу Аполлона, простер к нему руку и спросил его безумного, как бы живого: «Ты ли хочешь принять от меня жертву, как бог?».
«При этих словах святой сотворил крестное знамение, бес же, обитавший в идоле, воскликнул: «я не бог, не бог и никто из подобных мне. Един бог тот, кого ты исповедуешь. Мы же отступники из ангелов, служивших ему; мы, одержимые завистью, прельщаем людей».
«Святой тогда сказал бесу: «Как же вы смеете обитать здесь, когда сюда пришел я, служитель истинного бога?».
«При сих словах святого поднялся шум и плач, исходившие от идолов. Затем они пали на землю и сокрушились».
Непостижимым образом это яркое засвидетельствование истинной веры не произвело должного впечатления на язычников. Тотчас жрецы и многие из народа, как неистовые, яростно устремились на святого, стали его бить и вязать и взывали к царю: «Убей сего волхва, о царь, убей его прежде, чем он погубит нас».
Значит, для Георгия языческие боги — бесы, а их жрецы — волшебники, колдуны, волхвы. Напротив, для язычников бог Георгия — действительно существующая сила, только злая, а сам Георгий — кудесник. Каждая сторона не отрицает богов другой стороны, но каждая сторона признает только своих богов истинными и добрыми богами, а богов противника —злыми богами, дьяволами.
Такие же примеры я уже приводил и из так называемого ветхого и нового завета (см. И. Степанов, «Религия и духовенство». Глава четвертая. Книгоиздательство «Коммунист»).
Только что рассказанное происшествие, как уверяет житие Георгия, случилось в Риме, в присутствии самого императора, в начале четвертого века нашего летоисчисления, и взволновало весь город. И, однако, римские писатели, от которых мы знаем о многих мелких событиях, ни словом не упоминают о полном разгроме их храма, произведенном чудесной силой Георгия. Но такова уж общая судьба всех христианских сказаний: чудеса, о которых они поведают, существуют только для повествователей, для верующих христиан. Не принадлежащие к христиан кой церкви обыкновенно не замечают этих чудес, хотя бы это были такие необыкновенные и страшные происшествия, как, напр., уничтожение огромным змеем отряда в триста воинов, высланных для поимки святой (житие преподобномученицы Евдокии «Жития», книга седьмая, стр. 3)
Языческие боги оставались бесами для христиан и триста лет тому назад. Так в житии Диодора (или Демьяна) Юрьегорского (первое дополнение к житиям. стр. 432) рассказывается о препятствиях, которые чинились бесами при постройке церкви на Юрьевой горе: «В прежнее время здесь было языческое кладбище, ложным богам приносились жертвы, и место это было нечисто. Когда начали строить храм, гора тряслась, слышны были в ней крики. Плотники испугались и хотели оставить работу. Тогда святой совершил па горе молебное пение, окропил место святою водою, и бесы с шумом и криком бежали в Юрьево озеро, а потом исчезли в лесу».
Очень близкий к этому рассказ имеется в житии Николая Мирликийского (см. выше, стр. 19—20).
Стефан Пермский, вводивший христианство «среди пермян», главным образом зырян (четырнадцатый век), говорил обращаемым, что «единый христианский бог лучше многих языческих, потому что они — не боги, но бесы, сверженные с неба в бездну и прельщающие безумных людей в бездушных идолах. Они не только не помогают людям, но, напротив, вредят и всегда стремятся делать злое; будучи злыми, немилосердными, гневными, полными ярости, завистливыми ненавистниками, они готовы были бы тотчас истребить род человеческий, если бы их не связывала и не удерживала сила божия» («Жития», апрель, стр. 441).
Иногда даже высокие сановники христианской церкви не без некоторой тревоги шли на борьбу с бесами, каковыми для них являлись языческие боги. Так, в житии александрийского епископа Кирилла, жившего в пятом веке («Жития», книга десятая. Стр. 156—7), рассказывается, что близ Александрии находилось место Мафунин, в котором было капище, т.е. языческий храм или часовня, «служившее обиталищем демонов». «Место это внушало всем ужас и еще патриарх Феофил хотел очистить его от бесов и освятить для славословия божия. Но отвлекаемый другими заботами, он не успел привести своего намерения в исполнение. Святый
