основательно. Ване опять вспомнился взгляд Ашотовича и все события этого невероятного дня.
– Звоним Аристарховне? – вывела его из задумчивости Марьяна.
– А что она сделает оттуда? Нет, эти проблемы придется решать самим. Звони брокеру. Ничего, что ночь, придется ему с нами поговорить. Если будет отказываться, грози полицией. У меня там, кстати, знакомый следователь теперь.
Марьяна двинула письмо вверх, и выражение ее лица приобрело изумляющий и одновременно победный вид.
– Ты даже не представляешь, кто, оказывается, брокер. Заказывай такси. Позвоним ему прямо из его отеля, я знаю, где он живет. Аристарховна говорила, а я не придала значения. Это пятнадцать минут езды от нас. Ты прав, хорошо, что ночь, возьмем его тепленьким.
– Да кто брокер то?
– Не поверишь! Глазков.
В такси Ваня не мог успокоиться:
– Глазков!!! Руководитель крупного холдинга сам занимается распределением билетов? При этом кидает проверенных партнеров? Джентльмен в поисках десятки. Бред какой-то. Что-то здесь не так!
– Его помощник говорил, что их самих кинули. Попали якобы на большие деньги. Сейчас посмотришь, в каком отеле живет несчастный. Лучшая марина на побережье, яхты, по заказу трансфер на роллс-ройсе и все такое.
На удивление, долго уговаривать руководителя известнейшего столичного холдинга не пришлось. То ли Марьяна была убедительна, то ли отказывать даме не хотелось, но минут через десять заспанный торговец фантиками спустился к ходокам у парадного подъезда.
У визитеров было преимущество в бодрости – Марьяну бил адреналин, а Ваня с удивлением отметил, что кофе, которым угостила его Паула, до сих пор бодрит его лучше утренних купаний в океане.
После кислых приветствий приступили к первому раунду переговоров, бесполезность которых возрастала с каждой минутой. Марьяна возбужденно показывала Глазкову низменный характер его поступка, «голубой воришка» вяло соглашался и бубнил, что будет либо так, либо никак. Глазков и вправду повадками и манерами очень подходил на роль завхоза второго дома Старсобеса, которому Великий Комбинатор так хотел набить морду. При этом Ваня отчетливо увидел, что за стеклами интеллигентских очков в заспанных глазковских зрачках прямо-таки плескались безграничный цинизм и абсолютное равнодушие к тому, что сейчас говорила Марьяна. Он понял, что, если сейчас, вот прямо сейчас он не вытянет Марьяну из очередной задницы, он так и будет лежать на том далеком офисном полу, разглядывая чужие ботинки.
– Смешной парень и говорит смешно, – кофе из старинной кофейни продолжало будоражить организм и воображение.
Марьяна и Глазков умолкли и удивленно воззрились на Ваню.
– Простите, задумался! Ваня начал испытывать вдохновение, после которого студенты иногда хлопали на лекциях. – Сергей Николаевич, ради бога, простите меня, – такой отель, можно попросить заказать Вас кофе?
– Да Бога ради, – прошелестел все больше клонившийся ко сну Глазков.
– А Вы не будете? Понимаю. Может, тогда по рюмочке. За знакомство и за разрешение всех проблем. Кальвадос, мне кажется, будет вполне уместен. Экскьюз ми, плиз. Ту кофиз энд сри глассис оф кальвадос.
Официант принес заказ и спросил, как сэру будет угодно расплатиться. Сэр, то бишь Глазков, записал счет на номер, расписался и отдал официанту.
– Джаст э момент, – Ваня, перехватив счет, взглянул в него и положил чаевые, подмигнув официанту. Вяло чокнулись. Ваня потянулся за кофе и опрокинул стакан, который, помимо того, что залил половину стола, с грохотом бухнулся на пол.
– Ай, какой я неловкий. Щас, вот салфетками, не трудитесь, Сергей Николаевич, я сам. Вон официант уже идет. Простите, я отлучусь. Попудрить носик, так сказать. Продолжай, родная. Сергей Николаевич, дождитесь меня обязательно, я, кажется, вижу решение нашей проблемы.
Марьяна не узнавала мужа. Глазков явно тяготился моментом, но продолжил объяснять Марьяне, что сделать ничего нельзя, и он сам – пострадавшая сторона.
Ваня появился не так скоро, как предполагалось.
– Ты, наверное, всю пудру там извел, – не удержалась Марьяна.
– Именно что полностью. То есть подчистую, – бодро откликнулся Ваня. Глаза его блестели. – Ну что, поехали?
Глазков и Марьяна снова в изумлении уставились на Ивана.
– Так, а что Вы хотели сказать-то? – просипел повелитель билетов.
– А что тут говорить? Гнида ты, Глазков, хотя и, говорят, кандидат наук. Из-за таких, как ты, хочется от собственной степени отказаться. – Ваня оперся двумя руками о стол и подался к Глазкову. – Набить бы тебе морду, да действительно Заратустра не позволяет. Мы, конечно, сейчас ничего тебе сделать не сможем. Но месть моя будет долгой. Всю твою лживую интеллигентность, всю алчность твою и прочую гнильцу я однажды опишу так, что все будут читать и узнавать тебя. Я, как Чосер, высмею все твои пороки, а ты будешь сидеть и давиться, ибо сделать ничего не сможешь, как я сегодня. Поехали, родная. Отель, кстати, действительно великолепный. Как говорил Остап Бендер, «предводитель команчей жил в пошлой роскоши».
Марьяна не верила в услышанное. Глазков разинул рот, но вдруг неожиданно сжался и отчётливо, с нескрываемой злобой, проговорил:
– Ну вот только не надо мне здесь п…деть!
– Очень интеллигентно. Не буду, – согласился Ваня и, вытащив Марьяну из-за стола, повлек ее к выходу.
* * *
– Что вообще происходит? Тебя там в полицейском участке дубинками отлупили, что ли? Что теперь делать? И куда, собственно говоря, мы едем? – только в такси Марьяна пришла в себя и накинулась на Ваню.
Тот улыбался какой-то странной, несвойственной ему улыбкой.
– Я все тебе объясню. Но немного позже. Все будет хорошо – верь мне. Точнее, все уже хорошо. А сейчас мы едем в отель, где живет наш друг Дояркин.
– Ты с ума сошел. Ночь, утро уже скоро. Он улетает.
– Вот именно. «Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты». Глазков свой счет, – теперь Ваня улыбался хитро и даже хищно, – «оплатил и закрыл». Нам тоже нужно закрыть небольшой счетец – уговорить Дояркина остаться. Точнее – четко проартикулировать это. Желательно в присутствии понятых.
– Да это бесполезно!!!
– Но надо попробовать. Сегодня я чувствую вдохновение.
Избранника народа и судьбы поймали в лобби, когда он требовал от портье такси.
– Геннадий Роальдович, – Ваня ухватил депутатский «Луи Вюиттон» за ручку, – такси мы сейчас Вам вызовем. Небольшой спич. В основном для очистки нашего категорического императива. Говоря юридически – если я сейчас его не произнесу, Вы можете посчитать, что услуга Вам была оказана нашей компанией не в полном объеме. Пусть портье будет свидетелем. Не страшно, Марьяш, если что, потом переведешь ему. Меня сегодня несет, как голодного Остапа Бендера. Поэтому прибегну к аллегории. В четырнадцатом веке, эээ… скажем так, осмелевшим россиянам надо было встретиться с монголо-татарами и порешать вопрос о выплате дани. Им, видите ли, надоело это вековое крышевание. Собрав организованную группу,
