адреса.
— Чего? Какой ещё договор?
— Ваш пациент очень известная личность. Подписать его необходимо. Мы не хотим, чтобы завтра тут была толпа журналистов. Это проблема?
— Не проблема. Подпишу.
Меня проводят в гостиную. Ставлю чемоданчик на стол.
Он дает мне договор о неразглашении. Внимательно прочитав, подписываю. Передаю паспорт, надеваю медицинскую маску на лицо.
— Воробьева Юлия? — спрашивает мужчина, как-то странно меня рассматривая.
— Да.
— Знаете, я передумал. Вам лучше уйти.
— Что значит уйти? Я ехала сюда через весь город! — оставила Настю с Ниной.
— Вот, — сует мне в руки деньги и толкает к выходу.
Точно, чокнутый какой-то. Сначала обыскали, как преступницу, договор странный заставили подписать, а теперь выгоняют чуть ли не пинками.
— Да не трогайте меня. Я сама в состоянии найти выход. Чер-те что такое! — мужчина, торопливо открывает дверь, когда я слышу до боли знакомый голос.
— Марк, это медсестра? — спина каменеет. И теперь уже я хочу бежать без оглядки. — А почему уходит?
— Она нам не подходит, — цедит странный мужчина, волком посматривая на меня.
— Почему? Пусть остаётся. Ты же знаешь, я не люблю больницы.
— Хорошо, — и чуть слышно мне: — Маску не снимаете. Не нужно заражать Женю. У него еще гастроли по всей стране.
Мы возвращаемся в гостиную втроем.
— Марк, ты нас не оставишь? — говорит Женя.
— Да, конечно. — дверь за нами закрывается.
Женя рассматривает меня чуть наклонив голову на бок.
— Как тебя зовут?
— Юля. — он передает пачку с ампулами. — Иммуностимуляторы? Приболели?
— Нет. Я отлично себя чувствую.
— Тогда зачем вам их прописали? — он садится на диван, привычным движением зачесывает волосы назад. Настюшка тоже часто так делает, когда волнуется. — Я подписала договор о неразглашении. Там такой штраф в случае чего, так что мне можно говорить все. Я — могила.
— Врач из Швейцарии уверен, что это поможет оживить моих головастиков, — оживить? Да их бы придушить надо за излишнюю активность. Одна ночь и дочка в подарок.
— А что с ними не так?
— Мы пять лет пытаемся. И ничего, — мрачнеет он. Он так хочет ребенка? Переживает, что с ним что-то не так. А у него есть прекрасная дочка. Я уверена, врач что-то напутал. Я прикусываю язык, хотя признание так и рвется наружу.
— Извините, это и правда не мое дело. Ложитесь на живот.
Надеваю перчатки и протираю их спиртом. Набираю лекарство в шприц.
— Больно будет?
— Боитесь?
— Немного. Я вообще не люблю врачей, — да, я помню. Он рассказывал, как после аварии провел два дня возле постели родителей.
— Что вы как маленький? Штаны спускайте, — отчего-то краснею, протирая ягодицу спиртом.
Эта часть его тела все так же хороша. Воспоминания той ночи ураганом врываются в мозг. Я лежу на животе, провожаю его взглядом, с глупой улыбкой рассматриваю голый зад, а потом счастливая зарываюсь в подушку носом.
— Будь нежной с этой частью тела, — из меня вырывается смешок. Нервы что ли полечить? — Не, я серьезно. Знаешь какие аукционы устраивают мои фанаты, чтобы просто увидеть?
— Не переживайте. Воткну любя, — делаю укол. — Все. Можете вставать.
— Уже?
— Ага.
— Как в поговорке. Сначала больно, потом приятно. Буду ждать нашей следующей экзекуции с нетерпением, Юля, — он поворачивается и впивается взглядом. Меня немного начинает потряхивать.
— Что-то не так?
— У тебя такие глаза.
— Какие?
— Красивые. И знакомые, — неужели узнал. Да ну! Столько лет прошло.
— Возможно увидеть все остальное? — поправляю маску.
— Марк просил этого не делать. Чтобы вас не заразить.
— Давай на «ты». После всего того что между нами было, — да уж.
— Не стоит, — спешу к выходу. Женя провожает меня до двери. Берусь за ручку и в последний момент передумываю.
— Знаете, вам бы лучше поменять врача. В клинике на улице Мира есть отличный специалист. Алиса Викторовна Серебрякова. К ней со всей страны приезжают люди с подобными проблемами.
— Думаешь что она лучше врача из Швейцарии? — пожимаю плечами.
— Кто знает. Хуже то не будет.
— Хорошо. Я подумаю.
У ворот меня поджидает Марк.
— Всё прошло хорошо?
— Конечно. Я приду завтра в то же время.
— Не стоит. Мы в ваших услугах не нуждаемся, — какой странный помощник. И рассматривал он меня, словно знает, хотя я абсолютно уверена, что никогда его раньше не встречала.
— Всего доброго! — не оглядываясь спешу к своей подержанной машине.
Это встреча нарушила мое душевное равновесие. Все внутри вертит и крутит. Появилось неукротимое желание вернуться, рассказать Жене, что аборт я так и не сделала, что у нас родилась прекрасная дочка. Она моя копия, но и от папы многое что досталось. Когда волнуется, Настя также зачесывает волосы, любит петь с маминой расческой и устраивает нам с Ниной концерты. У нее даже есть любимый репертуар. Песни Женя Райса. Настя часто засыпает под его голос, не зная кем в действительности он ей приходится. Только я, Нина и мои подруги знают, что это ее отец.
Это тайна с каждым днем все больше меня гложет изнутри.
Каковы были шансы встретиться мне, простой медсестре с Райсом? Никаких! И может судьба не просто так нас столкнула вновь? Может, стоило все рассказать им обоим?
В прессе часто смакуют его переживания о том, что у них с Миланой так и нет детей. Жалеет ли он, что однажды отправил меня на аборт, хотя других детей у него так и не появилось?
* * *
Открываю дверь ключом, захожу в квартиру.
— Настён, я пришла! — громко сообщаю, снимая кроссовки.
— Мы на кухне! — кричит она.
На кухне пахнет свежей выпечкой. Дочь раскатывает тесто, накладывает яблочную начинку.
— Привет, хозяюшка, — чмокаю ее в макушку. — Ммм, — закатываю рукава. — Какой запах!
— Настя предложила испечь пирожков к твоему приходу, — поясняет Нина.
— Отличная идея. Сейчас я вам помогу.
Мою руки в раковине.
— Что-то не замечала за тобой такого рвения, — сажусь рядом с дочкой.
— Просто захотелось тебя порадовать, — пожимает плечами. — Ничего такого, — отвечает она, избегая прямого взгляда, и изо всех старается вести себя непринужденно.
— Насть? Я оценила твой трудовой порыв. Признавайся уже. Что нужно? Куклу новую выпустили? Или новое платье хочешь попросить, чтобы все девчонки обзавидововались, а Саша Кобров смотрел только на тебя?
— Ладно, — сдается хитрушка, вытирает руки о полотенце. Смущенно улыбаясь зачесывает светлые прядки назад. Волнуется. Значит это посерьезнее, чем я перечислила.
— Я знаю, что денег у нас немного, но мне очень-очень надо! — молитвенно складывает ладошки вместе и смотрит моляще зелеными глазками.
— Что надо?
— Билет на концерт Жени Райса. Он впервые за столько лет в нашем городе! Когда еще выпадет такая возможность? — на одном дыхании выпаливает она.
Прекращаю
