не видела и все равно не смогу вам ее за платить.
Председатель говорит:
— Тогда я конфискую твое барахло.
И действительно, на другой день он наложил на старуху штраф в сто рублей. А так как денег у старухи не было, то он взял у нее для продажи холст, несколько полотенцев, одеяло, две юбки, кофту и еще кое-какое хозяйственное имущество. И эти вещи он передал в кооператив на предмет продажи.
А когда вещи были проданы, старуха Иванова рассердилась и написала об этом факте письмо к своим московским родственникам.
И мы не знаем, как это случилось, но только письмо это попало к товарищу М. И. Калинину[17]. И товарищ Калинин телеграфно отдал распоряжение о возврате отобранного имущества.
А так как вещи были уже проданы, то дело перешло в суд. И нарсуд постановил возвратить вещи в трехдневный срок. В противном случае возбудить уголовное дело.
Нам, к сожалению, неизвестно, как это произошло, но только вещи действительно были возвращены. Наверное, мы так думаем, жители, купившие старухины вещи, являлись к председателю, и он им, наверное, выдавал деньги, а они возвращали ему вещи. А может быть и он сам ходил по избам и увещевал. В общем, наверное, беспокойства у него было много.
Так или иначе, но Дарья Ивановна получила вещи назад, кроме, кажется, какого-то половичка, который затерялся в суматохе или был продан в слишком отдаленную местность.
Так что уголовного дела не возникло, и Егоров получил только выговор.
В довершение всего, голубь, при ближайшем с ним ознакомлении, оказался просто домашним голубем, которого выпустили полетать ребята из соседней деревни. Причем эти же ребята для потехи набили медное колечко на лапку этого голубя, чем и ввели в заблуждение председателя, который просто даже заадминистрировался от возникших фантазий по поводу голубя.
Конечно, он поступил правильно, что отправил голубя в район для осмотра, поскольку он сам не решился определить, что это за птица, но все остальное было уже слишком. И к выговору, который он получил, ему бы следовало добавить еще, пожалуй, некоторое предупреждение. Тем более что он, говорят, то и дело штрафует по всякому поводу местное население.
В общем, справедливость и законность восторжествовали. Председатель получил выговор, старухе Ивановой вернули вещи, а дядя Яша, поймавший голубя, отделался, так сказать, легким испугом. Так что все в порядке, и, казалось бы, и писать нечего.
Но дело осложнилось тем, что этот чертов голубь после осмотра улетел. Не найдя в этом голубе ничего особенного, его, естественно, оставили без особого присмотра, и он, так сказать, сразу «дал тигаля» — улетел в неизвестном направлении.
Так что мы теперь имеем небольшую душевную тревогу, как бы он не залетел сдуру еще куда-нибудь в населенное место и не наделал бы там снова каких-нибудь происшествий. Мало ли тоже, — наскочит на какого-нибудь строгого человека, который опять-таки возьмет и заадминистрируется.
Вот благодаря отлету голубя мы и решили опубликовать эту историю.
Дарье Ивановой передаем наш сердечный привет. Выражаем уверенность, что ее половичок найдется. В крайнем случае надо возместить его стоимость.
Дяде Яше также посылаем привет и поздравляем за героическую поимку голубя. Что же касается до Егорова, то пусть он всякий раз ловит голубей, у которых на лапке есть кольцо. Тем более, такой голубь действительно может оказаться пущенным, например, научной экспедицией. И тогда, может быть, Егорову напечатают благодарность, вот, дескать, поймал то, чего надо. Но при поимке таких голубей пусть он не теряет присутствия духа и не поступает столь некрасиво, как, например, в данном случае.
А что голубь улетел — это в высшей степени жалко. Он еще может натворить что-нибудь вроде этого.
Об уважении к людям
Вот какой случай произошел в Ленинграде.
Вернее даже не в Ленинграде, а за городом. На полустанке Воздухоплавательный парк.
Наверно, там, судя по названию, аэропланы летают, летчики ходят, пропеллеры жужжат. Наверно, с чувством большого морального удовлетворения сходят пассажиры на этой платформе.
Но это удовлетворение вскоре, как дым, рассеивается. Поскольку там сразу как сойдешь — идти некуда. Поле и болото. Летом-то еще ничего, но весной, можете себе представить, чего там бывает.
Так что пассажиры приобрели там дурную привычку ходить по полотну. А за это их, конечно, штрафуют. Но они не сдаются и ходят.
Тогда на борьбу с этим злом кинули двух работников. Сторожа и делопроизводителя.
Делопроизводитель сидит в будке и отрывает квитанции. А сторож, как нанятый, ходит вокруг будки и, чуть что, заметает. То есть он берет тех, кто прошел по путям. И ведет в будку. А в будке берут штраф. По рублю с носу. И выдают квитанцию. Все, так сказать, превосходно, по закону, и так и надо. Если не вдаваться в тонкости насчет болота.
Но только вот беда — у делопроизводителя квитанции немного более крупнее, чем это требуется для штрафа.
Он штрафует по рублю, а квитки у него по три целковых. Вот как хочешь, так и поступай.
Но они там со сторожем не особенно горюют. У них выход найден. Они там в будке накапливают по три пассажира. И сразу это звено целиком штрафуют. И получается у них арифметически верно. Берут с каждого по рублю и дают им общую квитанцию, объединяя, так сказать, сердца трех на почве общего несчастья.
Получается очень мило и славно. Тем более весна. Солнышко, может быть, сияет. Природа распускается. Болотце зеленеет. Любовь к людям, так сказать, загорается в сердцах. Уважение к человеческому достоинству наполняет грудь.
А квитки, конечно, ничего не поделаешь, по три целковых. Наверно, они остались от трамвайных прыжков. И их как-то надо использовать.
Конечно, такие квитки отчасти усложняют ситуацию. Например, двое подлежащих штрафу собрались, а третьего нет. Конечно, он следующим поездом будет. Но все-таки ожидание.
А главное, надо, чтоб общее число взятых пассажиров было кратное трем. Тогда еще ничего. Тогда у них цифры сходятся. А если этого нету — тогда простите за арифметику.
И вот однажды число взятых пассажиров не оказалось кратное трем. Оно не делилось на три.
У них там в будке с утра заколодило. Два пассажира сидят, ожидают — третьего нет. Третий подошел, а с ним четвертый прется. Четвертый сидит, ожидает. А двоих нету. Идет один. Потом опять пара. И так целый день. Даже эти работники приуныли и стали немного нервничать. Но знамя своего производства не опускали до самого вечера.
И вот сошли с поезда двое. Оба работают
