и не видел в этом необходимости.
Оглушительно пыхтящие безымянные тяжеловесы, днем и ночью возящие воду и уголь в Коппертауне, юркие маленькие «Дорсеты», похожие на деловых жучков в сверкающих ливреях, претенциозные, точно призовые рысаки «Стэнли», тучные ленивые «Даймлеры» - все они предпочитали стороной объезжать Миддлдэк с его короткими кривыми улочками, где ничего не стоило застрять или попросту заблудиться.
Но этот… Лэйд подавил желание восхищенно присвистнуть, словно уличный мальчишка, едва лишь увидел, как это паровое чудовище, срыгивая через стальные ноздри-клапана струйки раскаленного пара, подъезжает к его лавке. Это был не локомобиль, а какой-то чертов «Наутилис», вынырнувший прямиком из книг Сэнди, отбросивший по пути бесполезные винты, но обзаведшийся огромными каучуковыми колесами, хромированными колпаками и длиннейшим кузовом длиной по меньшей мере пятнадцать футов[1]. Лакированные бока темно-фиолетового цвета лоснились точно спелые плоды яичного дерева[2], а четыре высоких трубы позади пассажирского отсека курились сизым дымом, придавая экипажу сходство с элегантным, покачивающимся на рессорах, крейсером.
Разумеется, подобное явление не могло не остаться на Хейвуд-стрит без внимания. Лэйд готов был поклясться, что все лавочники Хукахука в этот момент прилипли носами к оконным стеклам, а их мальчишки-разносчики обратились в соляные статуи, слишком восхищенные даже для того, чтобы ругаться.
Потрясающе, подумал Лэйд, не без опаски наблюдая, как это паровое чудовище, движимое раскаленным паром, медленно подкатывает к его крыльцу. Эти пятьдесят монет, может, и будут самым легким заработком в моей жизни, да только и расплачиваться за них придется не один день. Страшно представить, сколько слухов будет кочевать по Хукахука в ближайшее время и сколько опровержений ему придется давать в связи с этим. Не говоря уже о том, что на протяжении следующих двух недель его почтенная бакалейная лавка сделается Меккой для всех мальчишек Миддлдэка и окрестностей, которые будут паломничать к его крыльцу, чтоб созерцать следы каучуковых покрышек на мостовой…
Лэйд выругался под нос. Он ожидал, что Крамби пошлет за ним обычный кэб, на худой конец изящное ландо[3], а не этакое чудище, к которому и подступиться-то страшно.
Разумеется, Оллис Маккензи, владелец «Глупой Утки», не замедлил показаться на пороге своего заведения. Располагая наилучшей площадкой для наблюдений, он не в силах был проигнорировать подобную сцену.
- Мо хрех[4], Чабб! – крикнул он через дорогу, махнув Лэйду рукой, - Час назад мне телефонировали с «Кинг-Кросс»[5], они все еще ищут сбежавший курьерский скорый на Шеффилд! Теперь понятно, куда он запропастился!
Лэйд вяло махнул в ответ.
- Не беспокойся, это по мою душу. Отбываю по новому месту службы. Видишь ли, меня назначили генерал-губернатором на острова Фиджи. Черкну тебе открытку, как только доберусь!
Маккензи ухмыльнулся от уха до уха.
- Фиджи! Подумать только! Какому дураку пришло это в голову, хотел бы я знать? Я думал, там на месте хватает своих собственных обезьян!
Лэйд повернулся к нему лицом, чтобы выдать полноценный залп всеми батареями, который должен был сдуть остряка Маккензи с его крыльца, но в этот момент сверкающая паровая колесница, щелкнув какими-то клапанами, замерла точно перед ним. В ее полированном боку отворилась дверь, ведущая в салон, тесный и уютный, как пассажирское купе в вагоне первого класса.
- Присаживайтесь, мистер Лайвстоун! – крикнул ему изнутри Крамби, приветственно махнув ладонью, - Там внизу подножка! Если у вас есть багаж, можно…
- Нету, - буркнул Лэйд, - Благодарение богам, я налегке.
Немного повозившись, он забрался в экипаж. Это далось ему не с первой попытки, да и механизм дверного запора оказался с хитростью, но он определенно ощутил облегчение, оказавшись внутри. Пожалуй, даже не столько от превосходного дивана, который принял на себя его вес, сколько от возможности укрыться от взглядов зевак, а тех делалось больше с каждой минутой.
- Черт вас побери с такими фокусами! – пробормотал он, пытаясь сесть так, чтоб не раздавить котелок о низкий потолок, - Я с самого начала знал, что ваши деньги дорого мне обойдутся. За эти пятьдесят монет я буду отдуваться весь следующий год.
Крамби удивленно приподнял брови.
В этот раз на нем был не костюм от Кальвино, хоть и припыленный, а превосходная пара из чудной серой материи в тонкую полоску. Камлот? Твил? Лэйд не был уверен, что хоть одна лавка в Миддлдэке имеет в своем ассортименте что-нибудь подобное. На правом лацкане пиджака красовалась изящная бутоньерка из навощенных розовых лепестков, обрамленных зеленью, необычайно ему идущая и подчеркивающая природную свежесть лица.
- О, я думал, ваш гонорар вполне отвечает… кхм…
- Он не учитывал расходов, которые я понесу! - хмыкнул Лэйд, - Теперь вся Хейвуд-стрит будет судачить о том, что старый Чабб раздобыл себе тучного клиента и теперь катается точно белый стилтонский сыр в масле. Это значит, еще добрый месяц мне придется открывать кредит в своей лавке каждому встречному, не напоминать о просрочках и даже не заикаться об их погашении. А уж каково мне теперь будет торговаться!
Крамби смутился.
- Если это причинило вам неудобство, я могу увеличить сумму. Скажем, до…
Лэйд махнул рукой быстрее, чем тот успел назвать цифру, прогоняя соблазн.
- Не утруждайтесь, - пробормотал он, отворачиваясь от окна, чтобы не видеть зубоскалящего Маккензи, - Как-нибудь обойдусь. Подавайте гудок или что тут у вас – и поехали! Иначе вам придется раскошелиться и на гонорар моей свите из сорока мальчишек и бродячих собак!
***
Крамби не пришлось подавать гудка или делать что-нибудь в этом роде. Он снял что-то вроде телефонной трубки и произнес в нее негромко несколько слов. Локомобиль, должно быть, только того и ждал. Он грузно по-паровозному вздохнул, зашипел стравливаемым из котла паром, несколько раз мягко дернулся, а потом плавно пошел вперед, неспешно набирая скорость и степенно покачиваясь. Благодаря превосходным амортизаторам стук колес по брусчатке почти не ощущался и Лэйд подумал, что если бы не знакомые ему вывески Хейвуд-стрит, плывущие мимо окна неспешной рекой, можно было бы вовсе не ощутить движения. Салон был отделан велюром и замшей, отчего пассажир невольно ощущал себя драгоценностью, лежащей в мягком футляре, освещался мягким гальваническим светом, а стекла имели мягкие каучуковые прокладке и совершенно не дребезжали на ходу.
Лэйд мысленно ужаснулся, попытавшись представить, в какую сумму компании его нанимателя обходилось
