к стене. Гэлиш тихонько заплакала:
— Ну за что такая напасть… Жили себе тихо и мирно, небо почитали, не обижали никого! Ну за что? Сначала Алан захворал, теперь вы еще…
Ребенок все кашлял и еле слышно скулил.
— Малыш? — уточнила Леу. — Что с ним?
Байл подавленно молчал, его жена плакала, спрятав лицо в ладонях. Ответила девочка:
— Не знаем, миледи, только кашляет все время и лихорадкой мучается. У нас в деревне жил один человек, что лечил больных, но летом его люди шерифа забрали, сказали, что он раньше синим монахом был и с эльфами и гоблинами сговаривался… ох, простите, миледи, я… я не хотела…
Она осеклась и испуганно взглянула на Леу. Та кивнула.
— Ничего страшного. Продолжай.
— Родителииспросили у господина барона разрешение сходить в город. Нам сказали, здесь Солнечные сестры лечебницу держат, хотели Алана им показать. — девочка грустно вздохнула. — А по дороге услышали, что будто бы в Сером Лугу за сестрами сейчас чуть не охоту устроили, так что вряд ли с ним есть кому возиться. Говорили еще, что тут есть лекари, которые благородных господ пользуют, только не знаю, хватит ли у нас на таких денег.
Леу нахмурилась.
— Много у вас денег?
— Тринадцать медных звездочек, — буркнул мужчина, не поднимая глаз. — Господа лекари, наверное, меньше луны не берут, но попробую их уговорить. А нет — найду работу, хоть самую черную, Гэлиш на городской площади побираться посажу. В переулке какого-нибудь богатея подстерегу и кошелек отберу, пусть потом вешают, молния их порази…
Она на миг задумалась. Потом подошла к дверям, прислушалась. Снаружи вроде бы было тихо, только где-то слышались шаркающие шаги. Леу чуть не запаниковала, но сумела взять себя в руки. Это не Каэрден. Тот не стал бы так волочить ноги. Пять шагов в одну сторону, пауза, потом пять в другую. Наверное, сторож охраняет какой-нибудь амбар или хлев.
— Сидите здесь и не шумите, — приказала она. — И не думайте сбежать. Я наложила на всех вас проклятие, помните? Ослушаетесь меня — превратитесь в зайцев.
Девочка часто закивала, прижимая к себе брата.
Леу осторожно высунула нос наружу. Туман сгустился еще больше, так, что поднеси она ладонь к лицу — и то еле смогла бы рассмотреть. Несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы совсем успокоиться. Несколько минут назад Леу казалось, что она сумела взять себя в ркки, и пожалуйста — стоило ей ступить в сарай, как эти люди узнали в ней фаэйри. Уши она спрятала под волосами, значит ее выдали глаза. Ладно…
Леупостаралась вспомнить, где стояла развалюха, в которой они остановились, и медленно двинулась вперед. Она ступала осторожно и по возможности тихо, выставив вперед руки. Сердце в груди стучало часто-часто. Проклятый туман! Если Каэрден где-то поблизости, Леу может налететь на него прежде, чем поймет, что произошло. Хотя с другой стороны и он может пройти в шаге от нее и не заметить. Так что…
Из молочно-белой мглы медленно возникла высокая тень. Она двигалась прямо на Леу, ступая мягко как лиса. На короткое мгновение она обрадовалась, почему-то подумав, что это наконец вернулся Мартин, но, конечно, это был не он. Слишком высокий, шаги звучат иначе, и глаза еле-еле, но поблескивают синим. Леу затаила дыхание, чтобы не выдать себя, застыла, как была — посреди шага, на одной ноге. Что за невезение!
Каэрден сделал еще шаг в ее сторону. Остановился, кажется, совсем рядом, стоит ему протянуть руку — и он коснется лица Леу — потом дернул головой, словно услышал что-то, и вдруг бесшумно нырнул в туман и исчез.
— Спасибо, луна, — тихонько выдохнула Леу, как только снова обрела дар речи. Вот это везение! Второй раз этот надутый спесью пузырь был совсем рядом — и не заметил ее.
Их домишко оказался совсем рядом. Она приоткрыла дверь, шагнула внутрь, снова успев почувствовать короткий укол надежды — а вдруг Мартин все-таки вернулся, ждет внутри и недоумевает, куда все делись? Но нет, в лачуге было пусто. У Леу не было времени огорчаться. Она бросилась в угол, быстро перебрала их вещи, и почти сразу нашла, что искала — набитый монетами мешочек, который дал Мартину разбойничий вожак. Крепко сжала его обеими руками, чтобы не звенел, и быстрым шагом, почти бегом, направилась к дверям.
— Миледи, — потрясенно прошептал мужчина, округлившимися глазами глядя на тускло поблескивающие в кошельке монеты. — Миледи, грех так издеваться над бедными людьми. Небо вас накажет.
— Что? — не поняла она. К Байлу подошла его жена, с таким же ошеломлением переводила взгляд с Леу на бархатный мешочек и назад.
— Эльфы металла боятся, это всем известно, — сказал он. — Стало быть, здесь, в кошельке, всяко не монеты. Это вы на нас какой-то морок навели, а утром окажется, что это не серебро, а камешки или сухие листья.
Леу чуть не выругалась от досады. Вместо этого она, поискав глазами на грязном полу, подняла брошенный Байлом нож, взяла его за лезвие — совсем дрянное, тупое и ржавое — и покрутила им перед глазами мужчины.
— Хватит дурака валять. Берите сколько вам нужно, пока я не… эй, ты что?..
Гэлиш упала на колени, обливаясь слезами, и стала целовать руки Леу.
— Небоблагослови вас, миледи… До гроба благодарны вам будем…
— Хватит! Перестань! Перестань, ты!.. — Леу не знала, куда деваться от смущения.
— Услышуеше от кого-то хоть одно дурное слово об эльфах, глаза ему на месте выцарапаю, — всхлипывала женщина — Байл, дурень, чего ты рот раскрыл⁈ В ноги миледи падай, благодари ее!
Она наконец смогла освободить руки.
— Не вздумай! А ты встань! Встань сейчас же!
Байл дрожащей рукой сдернул с головы шапку и низко поклонился Леу.
— Простите дурака, миледи. Если мы можем как-нибудь за вашу доброту отплатить, только скажите. Мы, правда, люди небогатые, но что имеем — все ваше. Вы, может быть, голодны? У нас с собой хлеб
