в бока, и, слегка наклонившись, выжидающе смотрела на меня. Весь ее грозный вид, к сожалению, никак не мог заглушить исходящий страх. Я повернулась к Крейну.
— Скажи, что ты не вмешивался в это, — с подозрением сказала я, приблизившись к детективу.
— Если бы я знал, что будет так смешно, — обязательно бы вмешался, Вел, — сказал Эрик и, уже повернувшись к моей квартирной хозяйке, добавил: — Анна, это манти Валери.
Изумленные глаза Ра грозились вот-вот вылезти из орбит. С каким-то подозрением женщина смотрела то на парня, то на меня. Крейна явно забавляла вся эта ситуация. Я же начинала чувствовать себя еще более неудобно, чем в самом начале.
— Эрик, да смилостивится Всевышний, тебе живых баб мало?
Волна гнева чуть не сбила меня с ног. Запах гари ворвался в нос противным обжигающим облаком. Захотелось сжаться и забиться в самый дальний угол. Крейн был в бешенстве. Эмоциональные качели детектива становились угрозой для окружающих. Это нужно будет обсудить.
— Анна, — совладав с собой, начал Крейн, — в этом доме мы не осуждаем происхождение, ошибки прошлого и силу либо ее отсутствие обитателей.
Женщина втянула голову в плечи, становясь визуально меньше. Сила Крейна пугала и подчиняла не только меня. Хозяйка послушно закивала, опустив взгляд в пол.
— Валери — мать Макса, — сделав паузу, чтобы прочистить горло, Эрик повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Хотелось зажмуриться, но отвести взгляд было невозможно. Так же, как и просто не смотреть на него.
— И точно такой же, как мы, полноправный обитатель этого дома.
— Прости меня, сынок. Глупая старуха, что с меня взять. Да и правда куда лучше, чем фифа эта твоя, — Крейн дернулся, а хозяйка, поняв, что сболтнула снова лишнего, перевела взгляд на меня. — Только деньги за проживание я вернуть уже не смогу, манти. Уж больно они нужны были, — растерянно разведя руками, сказала Анна.
Я посмотрела на напряженное лицо Эрика и испуганную женщину. Как она вообще оказалась у Крейнов? У него же нет денег. И, черт. Снова отстраниться от слов про девушку Эрика у меня не вышло. Ни себе, ни людям. Да, Валери, ты конченая эгоистка. Конечно, у Крейна своя жизнь, ведь именно этого ты так долго добивалась. Достаточно просто порадоваться за него. Большего от друзей не требуется.
— Не нужно ничего возвращать, не волнуйтесь. Я продолжу жить в вашей квартире, — почти шепотом сказала я, — а сейчас, простите, я очень хочу увидеть сына.
Идя по знакомым коридорам, я наконец поняла, что не все в доме осталось неизменным. Детские игрушки, которые еще не успели убрать, заменили все дорогие артефакты. Здесь почти не осталось картин — вместо них висели семейные фото. Внутри противно засосало. Отец и сын. Они прожили вдвоем пять лет. Кто я теперь здесь? Портрет Эрика остался на месте, в самом конце коридора, запечатленный вполоборота, Крейн в возрасте восемнадцати лет. Тогда еще его волосы были собраны на затылке в тугой короткий хвост, а на пальце блестело родовое кольцо.
Около детской, а та осталась на прежнем месте, Эрик остановился и тихонько приоткрыл дверь. Ноги превратились в вату. Сглотнув ком, вставший в горле, я сделала шаг.
Пеленальный стол и маленькая кроватка исчезли. Диван, на котором я часто засыпала с сыном на руках, занял их место. В углу стоял детский столик, заваленный листами с рисунками. Беглого взгляда хватило, чтобы понять — младший Крейн и в этом пошел в отца. Наконец, набравшись смелости, я перевела взгляд на кровать.
Белые, словно лист бумаги, волосы ребенка обрамляли лицо серебристым ореолом. Такие же ресницы и кожа. Даже несмотря на то, что Макс был еще совсем маленьким, очевидно, что и черты лица у него от отца. Это крайне редко, когда ребенок со смешанной кровью получал от Осириса так много. Светловолосых Рабосов за свою жизнь я встречала, может быть, трижды. А уж чтобы такого было совершенно не отличить от Осириса — подавно. Маленькие пальчики сжимали край одеяла. Макс был совершенной копией Эрика. Неуверенный шаг, и я снова остановилась и повернулась к Крейну.
Он ждал. Оперевшись на дверной косяк, внимательно смотрел на меня. Но Крейн не был напряжен. Расслабленное лицо, опустившиеся плечи. Эрик не боялся, он просто смотрел.
— Твоя копия, — прошептала я и не заметила даже, что улыбаюсь.
Было немного завидно, но почему-то совсем не грустно. Мой сын был красив. Хотя какая мать считает иначе? Но быть похожим на отца для Макса действительно могло значить многое.
— Как только он проснется, ты поймешь, что это не так, — очень тихо, улыбаясь, ответил мне Эрик.
Крейн вошел в комнату и сел на край кровати, поправляя сыну одеяло. Знакомый взгляд. Я ни на секунду не сомневалась, что Макс самый дорогой для него человек. Как и для меня.
— Можно? — я неуверенно указала на Макса.
— Для того, чтобы обнять сына, тебе не нужно просить у меня разрешения, Вел, — даже не поворачиваясь ко мне, ответил Крейн.
Больше я не могла выдержать. Быстрым шагом приблизилась к кровати и встала на колени около нее. Руки потянулись сами. Еле теплая бархатистая кожа детской ручки, я коснулась ее лишь кончиками пальцев. Макс заворочался и повернулся на бок. Морозная свежесть заполняла легкие. И еще что-то неуловимое. Я не могла разобрать лишь по одной причине — это был мой запах. Несмотря на то, что Макс был настоящим Крейном, я наконец почувствовала свое присутствие. Мой сын.
Неожиданно ребенок открыл глаза. Темная синева ночного неба, практически черные, как самые глубокие места реки Исиды. Словно бушующее ночное море. Я, конечно, видела себя в зеркало, но никогда не понимала, что все находили там, в этой глубине. А сейчас… Меня будто затягивало с головой, не давая возможности выбраться и сделать вдох. Огромные блестящие озера на детском лице. Когда он был совсем маленьким, все говорили, что глаза еще будут меняться. А они все оставались бесцветными с серыми прожилками. Я была уверена, что и ледяной взгляд Эрика достался ему. Но нет. Мой маленький шторм. Мои глаза.
— Привет, — Эрик протянул руку и сжал в ладони пальцы мальчика, наклонившись, из-за чего немного навис надо мной.
— Папа? — сонным голосом спросил Макс, не отрываясь от меня.
Его голос. Он говорил так же, как я. Интонация, паузы, темп. Слово из четырех букв, всего одно. Конечно, он еще будет меняться. Но сейчас я уже видела свое отражение. Он был похож на меня почти так же сильно, как на Эрика.
— Смотри, кого я тебе привел, —
