судах сидело по сорок человек, а на малых — по восемь. Я высчитал, что всего в таитянском флоте занято 7700 человек, но многие офицеры сочли эту цифру преуменьшенной.
Все суда были украшены разноцветными флагами и представляли величественное зрелище, какого мы не ожидали увидеть в этих морях. Впереди шел адмиральский корабль, состоящий из двух больших военных судов, соединенных вместе. На нем ехал командующий флотом адмирал Товга, пожилой человек с красивым, мужественным лицом.
— Да здравствует О-Ту! — кричали мореходы, выскакивая на берег прямо перед своим королем.
— Да здравствует Товга! — кричали сухопутные войска, встречая идущего им навстречу адмирала.
Одежда воинов была пышна и пестра. Она состояла из трех больших кусков ткани: нижний — белый, средний — красный, верхний — бурый. На головах они носили высокие шишаки, сплетенные из прутьев и украшенные голубыми, зелеными, белыми перьями и зубами акул. Один только Товга вместо шишака носил чалму, которая очень шла ему. Поздоровавшись с О-Ту, он подошел ко мне и обнял меня».
Кук был не прочь посмотреть на предстоящую войну таитян с эймеосцами, но, к сожалению, он должен был спешить, так как ему хотелось посетить никому не ведомый остров Эспириту-Санто, [3] отмеченный на карте одного испанского мореплавателя.
На прощание он пригласил Товгу к себе на корабль.
Товга вел себя как настоящий моряк. Больше всего его интересовало устройство корабля. Он спрашивал о назначении каждого паруса, каждого каната, понимая все с одного намека, и задавал такие сложные и разумные вопросы, что Кук только удивлялся его уму и догадливости.
Товга восхищался искусством англичан.
— Если бы у нас был хоть маленький парусный кораблик, — восклицал он, — мы были бы непобедимы на морях!
И Куку пришло в голову подарить таитянам небольшой парусный бот с каютой и палубой, который в разобранном виде лежал в трюме «Решения». «Мы слишком многим обязаны этому народу, — думал Кук, — чтобы уехать, не сделав им никакого подарка».
Когда бот составили и спустили в воду, Товга пришел в восхищение. Но, когда ему сказали, что этот бот отныне будет принадлежать таитянскому флоту, он засмеялся от счастья. Он проехал на нем вдоль всего берега при ликующих криках народа, отлично справляясь с рулем и парусами. Несколько двадцативесельных пирог попробовали угнаться за ним, но сразу остались позади.
Два часа спустя О-Ту и Товга прибыли на «Решение» с официальным благодарственным визитом. Чего-чего только они не привезли с собой! И свиней, и кокосов, и бананов! К глубокому их огорчению, Кук приказал все это отослать назад, так как все кладовки на «Решении» были уже заполнены доверху. Впрочем, это не испортило торжества.
Эдидей стал самым знаменитым человеком на Таити. Он ходил из хижины в хижину и, перебирая свои прутики, рассказывал о странах, в которых ему удалось побывать. Но ему не слишком верили. Однажды на корабль явилось несколько таитян и, вызвав Кука, они попросили его уличить Эдидея, который утверждал, что он видел белые камни, которые могли превращаться в воду. И Куку стоило многих усилий убедить их, что Эдидей говорил правду.
Перед самым отъездом Эдидей заявил, что в Англию он не поедет.
— Почему? — спросил его Кук.
— Я женился, — ответил Эдидей.
— Я могу взять и твою жену.
— Нет, я уже построил себе здесь дом.
Кук подарил ему несколько топоров, целый ящичек бус, поцеловал и отправил на берег.
Новые Гебриды
Роясь в старых испанских картах, Кук на одной из них нашел остров Эспериту-Санто, расположенный к северо-западу от Новой Зеландии. Ни об этом острове, ни об окружавшей его части океана ничего не было известно. Кук решил, прежде чем вернуться на родину, разрешить загадку этого острова и, воспользовавшись свежим ветром, пустился в путь.
15 июля перед ним открылась цепь больших гористых островов. Трудно было решить, который из них видел испанский мореплаватель. Чтобы не обидеть своего предшественника, Кук оставил название Эспириту-Санто за самым большим из них, а всему архипелагу дал имя «Новые Гебриды».
Первый остров, к которому он пристал, назывался Маликоло. Это была лесистая гористая страна в сто километров в длину. Жители ее нисколько не походили на таитян и новозеландцев: у них были курчавые волосы и черная, как у негров, кожа. Вся их одежда состояла из пояса, с которого спереди свешивался пучок соломы.
Леса на Маликоло были непроходимы. Деревья густо оплетены лианами, сквозь которые пробиться можно было только с топором в руках. Однако островитяне в этих лесах чувствовали себя отлично. Казалось, им было легче лазить по деревьям, чем ходить по земле.
Форстер-младший подобрал на берегу несколько брошенных копий и с удивлением заметил, что их острые наконечники выпачканы какой-то липкой мазью.
— Это яд, — сказал он Куку. — Здешние жители опаснее новозеландцев. Идти в глубь острова — опасно, а на берегу нам нечего делать. Мы должны скорее убраться отсюда.
«Решение» долго шло к югу, лавируя между островами. Все они были похожи на Маликоло. Всюду по берегам бродили толпы голых людей и швыряли в воду копья и камни.
Но 6 августа моряки наткнулись на остров, который своим видом значительно отличался от всех остальных. Посередине его возвышалась большая конусообразная гора, из вершины которой валил густой черный дым. Приблизившись, Кук увидел, что леса на острове местами вырублены и то тут, то там растут банановые деревья, посаженные правильными рядами. Это внушало надежду, что жители этого острова дадут возможность экспедиции запастись водой и прикупить съестных припасов.
В воздухе пахло гарью. Дым, извергаемый горою, осаждался, и паруса «Решения» почернели от копоти. Все на корабле покрылось сажей. Только что выстиранное белье через несколько часов приходилось снова стирать.
Ночью моряки были свидетелями необычайного зрелища: дым, освещаемый снизу, из кратера, казался огненно-красным и огромным кровавым языком распластался по звездному небу.
Наутро бросили якорь. Корабль сразу же окружили пироги. Жители были с виду такие же, как на соседних островах, но к морякам относились без всякой свирепости. Они кидали оружие на землю, махали пальмовыми ветвями и зазывали пришельцев на берег.
Кук попробовал заговорить с ними по-таитянски, но напрасно. Язык их с таитянским не имел ничего общего. Знаки они тоже понимали плохо — недогадливость их даже порой удивляла путешественников.
Остров этот назывался «Танна». Жители Танны — самое культурное из всех новогебридских племен. Но насколько они были беспомощнее и невежественнее таитян! Земледелие их находилось в самом зачаточном состоянии.
Расчищая почву от леса, они рубили деревья каменными топорами. Топоры эти были так
