Изнутри раздавались крики. Дверь резко открылась внутрь. Мимо Куойла проскочил мужчина и рванулся к «тойоте». Выхлопная труба завибрировала. Двигатель почихал немного и замолчал, будто бы устыдившись. Мужчина посмотрел на Куойла. Выбрался из джипа и пошел в его сторону с протянутой рукой. Кожа на его щеках была покрыта старыми шрамами от прыщей.
— Как видишь, — сказал он, — не всегда удается сбежать. Я Терт Кард, так называемый главный редактор, просто редактор, корректор, механик, верстальщик, шеф почтовой службы и службы доставки и по совместительству дворник. А ты либо крупный рекламный агент, решивший разместить на четырех страницах объявление о своем складе японских ботинок на левую ногу, или тот самый горячо ожидаемый мистер Куойл. Так который из вышеназванных? — Он был раздражен и чем-то недоволен. Глядя на него, можно было решить, что дьявол давно проникся симпатией к Терту Карду и наполнил его как мороженщик вафельную трубочку вспыльчивостью и нетерпением. Средним инициалом его имени была буква «икс». Лицо напоминало мягкий сыр, истолченный вилкой.
— Куойл.
— Тогда проходи, Куойл, и познакомься с бандой разбойников. Самый худший среди них — проклятый Натбим. Сам, мистер Джек Баггит, сидит дома, пока над его костлявой грудью читают заклинания, чтобы избавить от скопления мокроты, которой он харкает уже неделю. — Его речь была похожа на сценическую декламацию.
— Это так называемая комната новостей, — язвил Кард. — А вот Билли Притти, — жест рукой, снова указующий на достопримечательность. — Он у нас старожил.
Билли Притти было хорошо за семьдесят. Он сидел за столом, стена позади которого была покрыта клеенкой цвета крыльев насекомого. Его лицо казалось вырубленным из дерева и покрытым глубокой резьбой. Голубые глаза в косо прорезанных тяжелых веках. Щеки приподнимались благодаря чуть заметной мягкой улыбке. От носа к верхней губе шла тонкая отметина, похожая на шрам. Кустистые брови цвета старинных часов.
Когда он облокотился на стол, тот закачался. На столе были разложены снимки церковной благотворительной ярмарки. Куойл увидел корзины, деревянных бабочек и нейлоновые детские пинетки.
— Билли Притти занимается страницей местных новостей. У него сотни корреспондентов, и еще он получает настоящие сокровища по почте, как видишь. Огромное количество людей бегают за ним и посылают ему всякие вещи.
— А, — сказал Билли Притти. — Помнишь, как один баклан принес мне расписные яйца дикой птицы? Там были нарисованы разные пейзажи. Так вот, ночью они взорвались прямо у меня на столе. Воняло потом целый год. — Он вытер руки о свитер в ромбик, уже заштопанный на локтях и кое-где покрытый белыми каплями клея и обрезками бумаги.
— Баклан? В смысле, птица? Это в их честь был назван залив?
— Ну да, баклан: большой, крепкий, неуклюжий, бесхитростный, даже простоватый парнишка. Раньше их было много на той стороне бухты, — он жестом указал в сторону мыса Куойлов. — Как птиц. С той поры его так и называли. — Подмигнул Куойлу, который думал, сможет ли он улыбнуться. Смог.
Рядом с окном другой мужчина слушал радио. Жирные волосы заложены за уши, близко посаженные глаза, усы. У него на столе лежал пакет с импортными финиками. Он встал, чтобы пожать руку Куойлу. Клетчатый галстук-бабочка и крысиного цвета пуловер. Британский акцент с трудом пробивался сквозь его кривой нос.
— Натбим, — сказал он. — Натбим Арктический. — Он поприветствовал Куойла салютом на манер героя старинного военного фильма.
— Это Натбим Б. Бъюфилд, — сказал Терт Кард, — ничтожный, мерзкий брит, изгнанный с негостеприимного побережья Ньюфаундленда еще год назад, но по-прежнему находящийся здесь. Кроме всего прочего, воображает, что он глава отдела международных новостей. Крадет истории из радиоэфира и переписывает их в своей сочной манере.
— Которые потом чертов незаконнорожденный Кард имеет наглость переделывать в соответствии со своими идиотскими представлениями о языке. Как он только что, черт его подери, сделал.
Новости Натбима заимствовались из коротковолнового вещания. Приемник шипел так, будто страдал от мигрени. Когда прием был хороший, он вещал тенором, а во время помех рычал и кашлял. Натбим возлежал на столе, почти прижавшись ухом к динамику, впитывая населявшие радиоэфир подвывающие иностранные голоса, и переделывал услышанное так, чтобы оно соответствовало его настроению на этот день. Рукоятка, регулировавшая громкость, отсутствовала, и он изменял ее с помощью кончика столового ножа, которым пользовался как отверткой. Его рабочее место даже пахло радио: пылью, жаром, металлом, деревом, электричеством и временем.
— Только ради того, чтобы защитить тебя от обвинений в плагиате, сынок.
Натбим горько рассмеялся.
— Я вижу, ты вернул себе самообладание, жук навозный. — Он оперся о Куойла. — Как же. Прекрасная защита от плагиата. Каждое предложение так забито ошибками и опечатками, что даже автор не в состоянии будет узнать свои собственные строки. Позвольте мне привести некоторые примеры. — Он покопался в папке и вытащил измятый лист. — Я прочту вам один из перлов его тарабарщины, просто для того, чтобы раскрыть ваши глаза на происходящее. Первой версией пойдет то, что написал я, а второй то, что вышло в газете. Статья начинается так: «Владельцы бирманской лесопилки и члены строительной корпорации города Рангун встречаются во вторник в Токио для обсуждения возможности слияния как способа развития внешнего и внутреннего рынка твердых пород тропической древесины». А вот что с этим сделал Кард: «Бурнусские пильщики и их хозяева связываются по рации в среду возле Токио, чтобы слиться и повысить цены на утопическую древесину». — Он откинулся на скрипучем стуле и выпустил страницу так, чтобы она упала в мусорную корзину.
Терт Кард почесал голову и посмотрел на ногти.
— Подумаешь, это с самого начала было не больше украденной из эфира байки, — сказал он.
— Ты находишь это забавным, Куойл, поэтому улыбаешься, — сказал Натбим. — Хоть ты и пытаешься спрятать улыбку за рукой, я все равно вижу. Подожди, он еще до тебя доберется. Я прочитал этот отрывок специально, чтобы ты знал, что тебя ждет впереди. «Древесина» станет «балясиной», «рыбак» судаком», а «Ирландия» «Исландией». И этому человеку Джек Баггит доверил нашу прозу! Не сомневаюсь, что ты задаешься вопросом: «Почему?», как это делал я многими темными и бессонными ночами. Джек говорит, что типаж Карда придает нашей газете юмористический оттенок. Он считает, что издавать его чушь лучше, чем печатать всякие кроссворды и головоломки.
Угол противоположного конца комнаты был выгорожен.
— Там офис Джека, — сказал Кард. — А вот твой уголок, Куойл, — за этими словами последовал широкий взмах рукой. Стол, половина шкафа с выдвижными ящиками, отпиленная верхушка которого была прикрыта фанерным квадратом, телефонный справочник 1983 года, выпущенный в Онтарио, и вращающееся кресло с одним подлокотником. Возле стола стояла лампа, из тех, что украшали вестибюли отелей в 1930-е, ее толстый красный шнур напоминал крысиный хвост, а вилка была просто устрашающих размеров.
