Книга Метаморфозы рассердились - О. Нова

Если верить периодическому бубнежу Криса, то на этом его таланты и заканчивались. Своей силы он закономерно боялся и вообще с трудом понимал, как можно её использовать, кроме как на бытовой технике. Заклинания он тоже учил медленно и неохотно, потому что на слух воспринимал их с трудом — в общем, не ведьма, а сплошное разочарование.

Ынбёль даже переживала за него, пока Крис читал ему нотации, но быстро поняла, что Эр-Джею они были до фени. Вероятно, всё дело в слишком юном возрасте.

Сейчас Эр-Джей ел самобытную версию завтрака, состоящего из хлопьев, горбуши, горелой ежевики, чипсов и молока.

Эш брезгливо смотрел в его тарелку, подмечая:

— Как человек, побывавший на том свете, ты должен знать, что умирать неприятно.

— Чего?

— Такое сочетание тебя убьёт.

Эр-Джей подавился.

Никогда нельзя было сказать точно, что делал Эш: прорицал или запугивал. Он что угодно творил с умным видом. Несмотря на откровенно беспризорный и хулиганский вид, Эш, как оказалось, был самым образованным парнем в ковене. Школу он не посещал, сдав все экзамены досрочно в начале года. Он много читал. Днём его было трудно отыскать: он всегда находил себе безопасный уголок и читал-читал-читал, пока волшебные искры не сыпались из глаз. Джебедайя сетовал, что своим взглядом он разгоняет всех клиентов лавки, но почему-то именно его оставлял там чаще других.

Шапочку, что была на нём в день их первой с Ынбёль встречи, ему связала Лекси — чтобы придать его грозному виду долю умалишённости и безобидности. Странный продавец клиентов привлекал, а не отпугивал.

Он часто злился, но никогда не был по-настоящему зол. Он мог обидеть, но никого не ранил. Он умел смешить и смеяться с остальными. И ещё никогда, по-настоящему никогда не снимал шапочку Лекси, пока работал в магазине. Заметив всё это, Ынбёль вспомнила древнюю как мир мудрость — не суди книгу по обложке.

Хотя никто не мог ей гарантировать, что между страниц этой книги не притаилось лезвие.

— А ты не запиваешь, — цокнул Эш, посмотрев на мигом побледневшую Ынбёль. — Боже, вам обоим остались считанные дни. Аппетит пропадает. Передайте сахар.

— Лекси весь съела, — тут же безжалостно сдал Эр-Джей.

— Дивный завтрак.

Ещё Эш бывал довольно высокомерным и ужасно занудным. Разговорить его было сложно, хотя Ынбёль кишками чувствовала, что вопросами о магии донимать нужно именно его — только над ним не было этого ореола загадочности. Но Эш раздражённо отправлял читать книги или советовал обратиться к кому-нибудь ещё.

К кому — Ынбёль не знала.

— Запасы сахара остались в кладовке, — вспомнил Джебедайя, увлечённо копающийся в ядовитых снадобьях.

— Не остались, — невинно улыбнулся Перси, — мышки погрызли.

Лекси виновато просияла.

Джебедайя, который был вторым по старшинству в доме (и владельцем дома, к слову), махнул рукой. Он вечно торчал в саду или в подвале. И там и там у него были грядки, на которые посторонним даже смотреть запрещалось. А посторонними были все, кто не владел магией растений в той же мере, что сам Джебедайя. Растения были его стихией, и он отдавался ей на все сто. Он был главным экспертом в зельях — инстинктивно чувствовал пропорции, температуры и необходимую выдержку. Смерть

в зельях — единственная, которую он допускал для своих трав, а потому просто не мог позволить кому-то испортить рецепт.

Плохие зелья он выливал в собачьи миски — такие напитки обладали нестабильным эффектом.

— Тут есть псы? — удивилась Ынбёль, впервые увидевшая кормушки с рисунками костей.

— Они умерли, — безжизненно отозвался Джебедайя и отодвинул миски в заросли папоротника. Колокольчики в его косах тихонько позвякивали. — Давненько. Настолько давненько, что успели вырасти цветами, одно лето порадоваться солнцу, сгнить и навсегда развеяться. Возможно, ты ими дышишь. Чувствуешь, как преданность и шерсть забивают нос?

— Вот это да, — удивлённо восхитилась Ынбёль.

Джеб только хмыкнул. Прозаик-травник пугал и очаровывал. Он не был настолько суровым, каким показался сначала. Вернее, именно таким он и был, но почти всегда по какой-либо причине. Главным спусковым крючком обычно был Перси — тот обожал звать его цветочком и отпускать всякие шуточки по поводу цветочных фей и волшебной пыльцы. Национальность Джеба тоже была объектом насмешек: коренные американцы в их краях встречались почти также редко, как азиаты, если не реже. Наверное, Джеб нравился Ынбёль ещё и поэтому — Перси считал, что они оба для ковена слишком примечательны. Лекси, как-то заметив смятение подруги по поводу сомнительных высказываний парня, пояснила: «Ты не думай, он не расист». Из уст от природы светловолосой голубоглазой девочки, единственной, про кого Перси не шутил вообще, звучало не очень правдоподобно, поэтому Лекси добавила: «Он всех недолюбливает. Вас просто задеть легче».

Это «вас» отняло у Лекси одно очко доверия, но всё же она нравилась Ынбёль больше мальчишек.

Но если Ынбёль пока не понимала, что делать с шуточками Перси, Джеб явно успел выработать стратегию. Буквально вчера Ынбёль заметила лиану, которая ползла непосредственно к Перси, пока тот читал очередной оскорбительный монолог на тему почкования и резерваций.

Кончилось всё тем, что лиана дёрнула Перси за ногу, причём так ловко, что он сначала впечатался носом в стол, а затем, упав на пол, ещё и опрокинул на себя стул. Тут смеялся уже Джеб. Пока Перси не пришёл в себя и не спалил его лиану, а заодно с ней фикус и кустовые розы.

Драку разнимал Крис. Пока Лекси целовала Перси в разбитый нос, Крис оттаскивал в заросший угол Джеба. Его все очень уважали, но в пылу сражения ему всё равно приходилось применять грубую силу.

Ынбёль показалось, что кофе, смешанный со слезами, кровью и угольками — это тоже её новая реальность, к которой надо привыкнуть.

Сегодня было на удивление спокойно, но что-то в этом спокойствии предостерегающе звенело.

— Завтра полнолуние, — умудрился с таинственностью сказать Крис.

— Спать будем плохо? — спросила Ынбёль.

— Напротив. Самая лучшая ночь.

Тайны накрывали загадки и щекотали нервы.

Все ведьмы были строптивыми и своенравными. Даже Лекси, которая на общем фоне казалась просто ангелом божьим, сошедшим со страниц маминых любимых книжек, часто отпускала едкие комментарии и вставала в позу. Да что там — в то утро, когда Джеб с Перси подрались, Джебедайя не смог найти дверь в их с Эшем комнату. И точно не потому, что она вышла погулять.

Ах, Лекси. Лекси была