уст настолько жалкого и слабого создания, но по крайне мере он просил его, а не приказывал.. Как... Подозрительно.
Старик начал коситься на мужчину и на девочку. Он ожидал, что они в любой момент что-нибудь потребуют, что-нибудь страшно оскорбительное, но те летели на удивление спокойно, как мышки в клетке... Фан Цзя стал серьёзно размышлять.
И вдруг его осенило. А может быть всё это потому что они его боялись? Может быть это потому что мужчина не был идиотом? Ведь действительно, если так подумать, только абсолютный глупец будет на самом деле его провоцировать. Кто такой Фан Цзя? Он старейшина, и не просто старейшина, а могучий старейшина на стадии Эманации великого клана Фан!
А кто такой этот мужчина? Этого, старик, на самом деле всё ещё не знал, но некоторые предположения у него были. Неверное в своё время он сделал что-то благое для клана, как-то выслужился, совершенно случайно, разумеется, и поэтому Госпожа относилась к нему столь трепетно — по долгу чести и благородства. И мужчина, этот «Фан Линь», наверное, понимал, что нет ничего более хрупкого, чем благодарность, и решил не провоцировать лишний раз почтенного старейшину...
Чем больше Фан Цзя размышлял о своей теории, тем более она казалась ему вероятной, — особенно когда старейшина косился на Фан Линя и видел, как покорно, смиренно и тихо себя вёл мужчина. Старик то и дело поглядывал на него, и вскоре на его губах показалась улыбка. Вот, говорил он про себя, так и надо, так вот — правильно...
Довольно скоро они прилетели к нужному месту. Фан Цзя спустился на землю у небольшого холмика среди цветочных зарослей, на который вела длинная и немного крутая лестница, — её венчала ребристая крыша высокой беседки; старик, уже очень довольный, даже улыбающийся лёгкой как вечерний ветерок улыбкой, величественно сомкнул руки у себя за спиной и снова посмотрел на Фан Линя, сверху-вниз.
Фан Цзя ожидал благодарностей.
И действительно, Фан Линь подошёл к нему, очень смиренно, вытянул руку и одним движением свернул себе кисть. Старец, — и Мая, — выпучили глаза. Фан Линь сказал:
— Это ты сделал. Я расскажу об этом твоему начальству.
У Фан Цзя отвисла челюсть.
— Ну или отдавай всё что у тебя с собой.
— ...Мальчишка, ты к-как вообще смеешь... — было загремел Фан Цзя, но Фан Линь резко поднял свою повисшую кисть и повторил:
— Это ты сделал.
— ...
— Или давай деньги.
— ...
— Все.
Фан Цзя посмотрел на мужчину и ошалел от такой наглости. Он просто не мог в это поверить. Его, могучего старейшину могучего клана Фан, шантажировали! Причём совершенно несправедливо! Старик опешил, растерялся и долго не мог ничего сказать. Глаза его бегали от мужчины к смущённой девочке, которая стояла рядом. Что теперь, думал Фан Цзя, ему что, действительно отдавать свой... Кошелёк? Нет, это бред, сущий бред! Кто такой вообще этот ублюдок, что от него такое требует. Кем он себя возомнил? Да когда Госпожа узнает об этом, с её-то темпераментом, его прикажут вздёрнуть...
Фан Цзя минуту постоял молча. Потом прошипел:
— Ничего ты от меня не получишь.
Фан Линь ответил:
— Как знаешь, — и сразу побрёл на лестницу.
Мая после некоторой паузы благодарно кивнула Фан Цзя и побежала за ним. А старик так и остался стоять у подножия. Он не находил себе места, так он был рассержен. Но вскоре старец и сам стал поглядывать на вершину лестницы. Ему было интересно, что же Госпожа сделает с этим нахалом, когда услышит его гнусную выдумку?.. Фан Цзя прищурился и вскоре хмыкнул — больно не быстро поднимался Фан Линь. Как будто медлил. Может он и сам боялся пытаться пробовать свой глупый план?
Когда Фан Цзя это заметил, последние нотки неуверенности в нём развеялись, и он с предвкушением стал смотреть на вершину холмика.
Меж тем Фан Линь и вправду медлил, причём чем выше он поднимался по ступенькам, тем сильнее. Но совершенно не потому, почему думал Фан Цзя — у мужчины были свои причины. Очень ему не хотелось на самом деле видеть персону, ожидавшую его на этом холме. Но выхода не было... Фан Линь вложил руки в карманы и забрался, наконец, на самый верх.
Там, прямо перед ним, показалась широкая беседка. В ней, среди узорчатых теней, сидела женщина в голубом платье за белым столиком. Как только Фан Линь поднялся, женщина встала и пошла на мужчину. Она вышла на свет, и открылось её старое лицо. На вид ей было примерно шестьдесят лет.
Всё в этой женщине было величественно, — её седые волосы, стан, особенно её походка. Дама подошла к Фан Линю и взглянула на него. Мужчина слегка улыбнулся, на что женщина нахмурилась и сказала:
— Так и будешь стоять как столп, а, сорванец?
Фан Линь вздохнул наклонился. И немедленно женщину прикоснулась губами к его щеке и схватила мужчину в объятия.
— Как давно я тебя не видела, мальчик. Как давно... Совсем забыл меня старую... А ну целуй!
Где-то у подножия холма Фан Цзя разинул рот, но Фан Линь уже не обращал на ни малейшего внимания. Он прикоснулся губами к щеке женщины и сказал:
— Не забыл, просто дела были... Тёща...
92. Фан Мэй?
— То есть, матушка! Матушка...— немедленно поправил себя мужчина, когда старая женщина отстранилась и хмуро на него посмотрела.
После того как он назвал её матушкой, вся эта хмурость развеялась, как не бывало, и лицо женщины осенила довольная улыбка. Многие бы очень удивились, если бы сейчас её увидели, особенно воины клана Фан — те и вовсе бы ошалели, что их госпожа, известная как Железная Дама и Женщина с Кровью из Стали, легендарная Мин Доу, вообще могла улыбаться, причём так, — словно обыкновенная старушка.
Фан Цзя не мог поверить своим глазам. Он ожидал, что Госпожа Мин не подпустит этого человека к себе даже на метр и не позволит ему поднять головы в своём присутствие, — но вместо этого она его обняла. Она потребовала от него поцелуй! И не в ботинок! В щёчку!
У Фан Цзя сразу отвалилась челюсть, и ему потребовались огромные усилия, чтобы сомкнуть её назад, — в процессе он даже прикусил свой язык, но не обратил на этого ни малейшего внимания. Не было времени о таком думать. Старик был в натуральном ужасе. Он вспомнил
