свидетельством того, что татары, вероломно захватившие город, отобрали оружие у его защитников[183].
По своему социальному содержанию Колодяжин типичный для Киевской Руси феодальный замок-крепость, жители которого принадлежали к военно-феодальному сословию.
В 1967–1969 гг. были осуществлены значительные археологические исследования на большом, огражденном тремя линиями валов и глубоких рвов городище, расположенном у с. Городища Шепетовского района Хмельницкой области. Как считает исследовавший это городище М.К. Каргер, его следует отождествлять с г. Изяславлем, упомянутым летописью в 1241 г.[184] На огромной исследованной площади (свыше 36 000 м[185]) городища были раскрыты остатки сгоревших наземных жилищ и хозяйственных построек, деревянных клетей, устроенных внутри земляных валов, обнаружено множество орудий сельскохозяйственного производства (лемеха, чересла, серпы, косы, лопаты, жернова), запасы ржи, пшеницы, овса, ячменя, проса, гороха и других сельскохозяйственных культур. В большом количестве найдены и изделия, свидетельствующие о развитии здесь различных видов ремесленного производства. Это в первую очередь женские украшения — височные кольца, пластинчатые и проволочные браслеты, перстни, разнообразные бытовые предметы — глиняные сосуды, ножи, замки, ключи, кресала. Среди находок на городище — несколько привозных вещей: романское бронзовое блюдо с аллегорическими изображениями, серебряный реликвий с латинскими надписями, византийская и херсонесская монеты.
В различных частях городища, и прежде всего возле оборонительных сооружений, найдено множество железных наконечников стрел, копий, боевые топоры, бронзовые и железные булавы, кистени, обломки мечей, сабель, кольчуг и шлемов. О трагической гибели города свидетельствуют многочисленные скелеты людей, погибших от огня и меча, погребенных под развалинами жилищ и внутривальных клетей[186].
Аналогичный военно-феодальный характер имели также и другие центры западных районов Киевской земли; некоторые из них, как Пересопница, Дорогобуж или Дубровица, к концу XII — первой половине XIII в. выросли в настоящие города, и в них время от времени правили посадники и князья — вассалы великих киевских князей. К сожалению, они почти не исследованы археологически и дополнить их летописную характеристику не представляется возможным.
Среди городов бассейна Припяти наиболее крупным и значительным был Туров, впервые упомянутый летописью под 980 г. Располагался город в среднем течении Припяти, на ее правом берегу, и занимал невысокий мыс, образуемый поймой Припяти и долиной р. Язды. С напольной стороны мыс отделен от береговой террасы глубоким полукруглым рвом. Такой же ров делит городище на две части — детинец и окольный город. По всему периметру городища возвышались в древности мощные оборонительные валы.
Удачное сочетание естественных рубежей и искусственных укреплений делало Туров сильной крепостью. Подтверждение этому мы находим в летописной статье 1158 г. В том году, воспользовавшись борьбой великого киевского князя Изяслава Давыдовича со своими врагами — претендентами на киевский престол, Юрий Ярославич, внук Святополка Изяславича, захватил Туров. Несмотря на предложение последнего быть в полной вассальной зависимости от киевского князя: «брате! прими мя в любовь к собѣ», — Изяслав Давыдович не мог смириться с тем, что в Турове будет сидеть не его ставленник. Собрав значительные силы, куда вошли киевский, волынский, галицкий и смоленский полки, великий князь решил овладеть Туровом, однако десятинедельная осада города закончилась неудачей. «И стояша около города недѣль 10 и бысть моръ в конихъ, и тако не успѣвше ему ничтоже, възвратишася въсвояси»[187].
Археологические раскопки Турова, обнаружившие кварталы срубных жилищ и хозяйственных сооружений X–XIII вв., а также большое число предметов материальной культуры — кузнечные инструменты, ножи, трубчатые замки, ключи, ножницы, предметы вооружения, ювелирные, и костяные изделия, стеклянные браслеты и посуда и др. — свидетельствуют об оживленной и разносторонней экономической жизни города[188]. Значительного развития в Турове достигла и торговля, причем не только внутренняя, но и международная. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что он лежал на древней торговой дороге, ведшей из Киева к берегам Балтийского моря. Возможно, в этом значении Турова кроется одна из главных причин нежелания Киева предоставить ему статус отдельного княжения.
Уже в XI–XII вв. Туров выдвигается в число крупных религиозных центров страны, в нем была основана особая туровская епископия. Один из туровских епископов XII в. — Кирилл Туровский был не только церковным деятелем, но и крупнейшим древнерусским писателем.
К сожалению, о многих центрах Киевской земли, и особенно о тех, которые располагались на ее западной и северо-западной окраинах, в настоящее время сказать более того, что о них известно из летописей, невозможно. Археологически они остаются неизученными.
А.К. Зайцев. Черниговское княжество
Исторической географии Черниговского княжества уделялось внимание как в общеисторических, так и в историко-географических работах. Начиная с «Истории Российской» В.Н. Татищева каждое крупное исследование истории древней Руси содержит наблюдения, касающиеся географии Черниговской земли. Уже в 1811 г. К.М. Бороздиным была составлена небольшая серия исторических карт Черниговской земли, состоящая из плана древнего Чернигова, карты его окрестностей, схемы сражения под Любечем 1016 г., плана городища Беловежи и карты Черниговского княжества[189]. Пределы Черниговской земли, очерченные К.М. Бороздиным, на картах последующих исследователей лишь незначительно варьировались.
Дореволюционные исследователи, специально изучавшие географию Черниговского княжества, ограничивали свои наблюдения современными им границами губерний или, широко понимаемой ими, Северской землей[190]. Более или менее полные очерки исторической географии Черниговского княжества содержатся либо в историко-географических исследованиях, посвященных всей территории Руси[191], либо в монографиях по истории Черниговского княжества[192].
Дореволюционная историческая география была по своей сути подсобной, вспомогательной дисциплиной. Исследователи занимались главным образом локализацией географических названий и определением границ княжеств, причем не учитывалось отличие племенных территорий от государственных. Накопленный обширный историко-географический материал рассматривался «преимущественно в статическом плане»[193], что лишало историческую географию ее историзма и порождало ошибочные, в некоторых случаях ставшие традиционными, представления об отдельных участках границ земель-княжений. Дореволюционные историко-географы не уделяли достаточного внимания истории образования территории Черниговского княжества. Формирование Черниговской земли объяснялось декларируемой, но не аргументированной анализом конкретного материала «северянской колонизацией» земель «отсталых» вятичей и радимичей[194], что соответствовало господствовавшим воззрениям того времени на образование Древнерусского государства и в конечном счете на государство вообще[195].
Проблема формирования государственной территории Руси во всей своей глубине была поставлена лишь в советской историографии. Эта проблема, возникшая в связи с общей задачей изучения образования и развития Древнерусского государства на основе строго научной методологии, была в общих чертах успешно решена в работе А.Н. Насонова ««Русская земля» и образование территории Древнерусского государства».
Известно, что «по сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разделением подданных… по территориальным делениям… Вторая отличительная черта учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением… Для содержания этой публичной власти необходимы взносы граждан — налоги»
