Рядом высится декорация, изображающая гигантскую развесистую клюкву. А на заднем плане громоздятся, опять же, нарисованные на холсте калифорнийские пальмы.
Звонит телефон. Женщина вздрагивает и открывает глаза. Затем нашаривает в кармане длинной пестрой юбки мобильный.
– Салют, мой гениальный режиссер! Сегодня была на просмотре. Публика великолепно принимала наш фильм! И я придумала фразу, которую вы произнесете, когда выйдете получать «Оскара», – она откидывается на спинку сиденья и раскачивает гамак. – Решила тут же ее сообщить. Но когда набирала ваш номер, какой-то идиот, видимо, от переизбытка чувств выхватил у меня телефон. Хорошо, вы приучили всегда иметь при себе два аппарата! Какую фразу? О, после вручения статуэтки надо сказать: «Если этот фильм получил премию американской киноакадемии, значит, у нас с вами еще не все потеряно, господа!»
– Что? – громко переспрашивает женщина. – Скорее, мне вернут украденный телефон, чем наш фильм получит американского «Оскара»?
Тем временем рабочий проходит мимо огромных расписных матрешек. В левой руке он держит горшок с кактусом, а правой нащупывает в кармане брюк чужой мобильный и небрежно отбрасывает за спину.
Телефон шмякается на скамейку рядом с женщиной в гамаке. И та, не глядя, перебрасывает его назад. Слышится глухой стук. Сраженный ударом в висок, рабочий падает.
Верхние половинки матрешек вдруг откидываются, как крышки люка у танка. Из них выскакивают бравые десантники в камуфляже и выстраиваются в ряд с нарочито-скорбными лицами.
Из-за их спин выпархивает балерина (та, что некогда приснилась Лиле) – с черной лентой в руке. Описав полукруг, она привязывает ленту к кактусу с «ушами-тарелками», наподобие мини-радаров, который стоит у покойника в изголовье.
На кактусе раскачивается табличка с надписью, вроде бы, начинающейся на букву «к». Но прочитать ее так и не удается: рабочий привстает из гроба, срывает надписанную бумагу, съедает ее и вновь укладывается – вполне успокоенный. Вдруг раздается странный звук, словно рядом кто-то всхлипывает.
Россия. Москва. В квартире Ильи, в туалете.
Но это у Лили – очередной приступ тошноты. А после она опускается на кафельный пол, утирает лицо и руки туалетной бумагой и бросает в унитаз бумажные комки. Но вдруг, улыбается и поглаживает себя по животу.
– Малыш! У меня для тебя две новости. Первая – замечательная: ты есть и вскоре появишься на свет! Вторая же… – Лиля снова гладит свой живот. – Мне очень жаль, твой отец Ральф сегодня погиб! Пока я не в состоянии об этом много говорить! Но знай, он был героем!
– Лиля, что-ты там бормочешь? Открой на секунду! – Илья протягивает в приотворенную дверь диванную подушку. – Тебе вредно сидеть голым задом на холодном кафеле!
– Надеюсь, вы поладите с Ильей! – девушка подсовывает под себя подушку. – Да, еще никому не говорила, но я решила вернуться в журналистику. Так как что-то надо делать со всем этим! В мире итак неспокойно. И для кого-то уже недостаточно размахивать ядерным оружием. Теперь еще насаждают повсюду кошмарные биолаборатории!
Камера высвечивает на миг Илью – по другую сторону туалетной двери. Тот тоже сидит на полу и, прикрыв глаза, прислушается к Лилиным словам.
– И наш мир снова оказывается на грани! Но это очень опасно – ходить по краю. Просто из-под ноги может сорваться комок земли – и не заметишь, как полетишь в бездну! – Лиля усаживается поудобнее и прислоняется спиной к стене. – Получается, ты уже был, когда я болталась над пропастью? Но больше подобное не должно повториться! Понимаешь, милый? Мы, матери, рожающие детей, не можем допустить, чтобы кто-то превратил в конец то, что призвано стать новым началом!
Вновь зажав рот, Лиля едва успевает склониться над стульчаком. Свет гаснет. Но слышно, как она спускает в унитазе воду. А затем тихонько начинает напевать колыбельную.
Пока колыбельная продолжается, далее, вместо финальных титров, идут благодарственные слова от автора – всем, кто помог и посодействовал в подготовке киноромана.
И в завершение следует примечание:
Изначально все персонажи в США общаются на английском языке. Так же, как и директор отдела спецмероприятий ЦРУ Коун с «зазывалой» Хаджи – на некой приморской набережной. В России же герои разговаривают на русском. Хотя Ральф и Рози, а также Бонды – не без акцента. Русский язык в общении с приезжими киношниками используют и обитатели Панкисского ущелья. При этом после возвращения в Штаты Ральф с Лорой и Бонды с Виолой и Лайзой также говорят на русском. Тогда как продавщица в магазине одежды в Форт-Мид, разумеется, обращается к покупателям на английском: Can I help you?
Причем об этом не лишне снова спросить. Да, can we help you, господа и товарищи?
