её. Металлическая петля, которую мама прикрепила к стропилам крыльца, блестела на послеполуденном солнце. Я подтащила плетёное кресло и забралась наверх, чтобы продеть крюк в петлю.
— Пойдём со мной, — сказал Каджика.
Я посмотрела на надгробия спящих охотников, а затем уставилась на два длинных пустых прямоугольника земли, в которых покоились гробы Гвенельды и Каджики.
— Я должна охранять кладбище.
— Фейри не могут проникнуть в круг рябины, а люди не могут копать землю. Только охотник может раскопать могилу, и Айлен под внушением, что нельзя в него заходить. Кроме того, она больше не в Роуэне.
Я посмотрела вниз на Каджику.
— Я не могу оставить своего отца одного. Я нужна ему.
Разочарование напрягло его челюсть.
Я спустилась с кресла и отодвинула его к стене. Крошечные колокольчики резвились на лёгком ветру. На самом деле это не удержало бы фейри — в конце концов, они могли летать — но, по крайней мере, они больше не смогли бы войти в мой дом. Если бы они хотели войти, им пришлось бы залезть через окно. Это принесло мне некоторое удовлетворение, не потому, что я хотела поставить их в неловкое положение, а потому, что я хотела затруднить им связь с моим отцом.
— У неё странное чувство юмора, у нашего Великого Духа, — сказал Каджика.
Я нахмурилась.
— Ишту тоже любила своего отца больше всех остальных мужчин. Даже больше меня, я полагаю.
Сравнение с его покойной парой раздражало меня, как всегда.
— Хочешь, я перекрашу волосы в блондинку? Чтобы я не была так похожа на неё?
Он улыбнулся, но его улыбка была окаймлена печалью.
— Я не думаю, что блонд тебе пойдёт.
— Да. Скорее всего, нет.
Когда мы стояли там, под звон колокольчиков, глядя друг на друга, я вздрогнула. Я скрестила руки на груди.
— Я принёс тебе рябиновые дрова. Пожалуйста, жги их. И позвони мне, если Борго появится, — он указал на мобильный телефон, засунутый в карман джинсов. — Я могу быстро вернуться.
Я кивнула.
— Ты доверяешь мне, Катори?
Слово «да» покалывало мои губы. Я хотела произнести это вслух, но сдержалась.
— Это так странно, что я должен завоевать твоё доверие, — печально сказал он. — Что я не просто обладаю им. Ты доверяла Блейку. Ты доверила ему свою жизнь. Как я доверял Ишту. Всем своим существом я доверял ей. Трудно доказывать свою состоятельность, когда я чувствую, что имею право на твоё уважение.
— Я действительно уважаю тебя, Каджика. Уважение и доверие — это не одно и то же.
— Но ты мне не доверяешь? Ты не уверена во мне?
— Прямо сейчас я не уверена во всём и во всех. За один месяц моя жизнь разлетелась на куски.
Он поднёс руку к моему лицу и погладил меня по щеке.
— Моя тоже.
Могла ли я завести дружбу с Каджикой, или это было так же бесполезно, как строить дом над зыбучими песками?
— Сожги дрова. И всё время держи стрелы при себе, — сказал он.
Я кивнула.
Его холодные пальцы прошлись по моей шее, руке, костяшкам пальцев.
— И если тебя что-нибудь испугает, позвони мне.
Я была почти уверена, что что-нибудь, означает фейри. Я сомневалась, что он хотел, чтобы я беспокоила его своим страхом перед мохнатыми пауками.
Я учуяла его запах на ветру. Влажная земля, смешанная с травинками. Его запах кружился вокруг меня, смешиваясь с музыкой от перезвона колокольчиков.
Когда он приблизил своё лицо к моему, я втянула воздух и выпалила:
— Розовая лиана выросла из пепла Холли.
Он замер в нескольких дюймах от меня. Его глаза задержались на моих приоткрытых губах, прежде чем метнуться через моё плечо к надгробию. Его челюсть сжалась в жёсткую линию, и он направился к лиане. Он присел на корточки и дёрнул головку цветка. Лепестки распустились. Он сжал их в кулаке.
Я присела на корточки рядом с ним.
Его глаза загорелись.
— Лепестки роз в наших могилах. Они произошли от такой лианы, как эта.
Я уставилась на растение. Бутон, из которого он вырвал лепестки, уже прорастал новыми. Через несколько минут они стали совсем выросшими и блестящими, как и остальные.
Каджика бросил лепестки на могилу и вскочил на ноги.
— Мы были похоронены в грёбанном пепле фейри.
Ругательство поразило меня. Это звучало неправильно, когда исходило от двухсотлетнего охотника.
— Это не совсем точно. Тебя похоронили в…
— Для меня это одно и то же! Что, если сущность фейри просочилась в нас, пока мы спали? Что, если это ослабит нас?
— Ты чувствуешь слабость?
— Что, если это была уловка, чтобы превратить нас в фейри?
— Вы были в гробах из рябинового дерева, Каджика. Фейри не могут прикасаться к рябиновому дереву, так что это не имеет смысла. Кроме того, очевидно, от тебя пахнет охотником. Я почти уверена, что в тебе нет ничего от фейри.
Он пристально уставился на отброшенные лепестки, которые лежали нетронутыми и неповреждёнными.
— Как мог Негонгва принять это? — прорычал он.
Я попыталась дотронуться до его руки, но он отдернул её от меня. Я скосила глаза.
— Это спасло тебе жизнь.
Он покачал головой.
— Я бы предпочёл умереть, Катори, — отвращение исказило его черты, превратив в неузнаваемое лицо. — Может быть, мне следует выкопать остальных прямо сейчас, чтобы избавить их от этого мира.
— Это не такой уж плохой мир.
— Для тебя. Для тебя…
Он попятился. Быстро. Как будто его засосало вихрем. Всё ещё было странно видеть, как охотники двигаются, точно так же, как было странно видеть, как летают фейри, но каким-то образом я смирилась и с тем, и с другим.
— Каджика, не надо, — твёрдо сказала я.
Он стоял у одного из стволов рябины.
— Не надо, что? Не выкапывать остальных?
Нет, не делай глупостей. Я не произносила эти слова вслух. Кто я такая, чтобы указывать ему, что делать с его жизнью? Я злилась на Блейка за то, что он совершил самоубийство, но, в конце концов, это был его выбор. Не мой.
Каджика перестал пятиться.
— Может быть, этот мир просто тяжёл для меня, потому что в нём нет моей любимой.
Я прикусила губу, сожалея о том, что моё угловатое лицо, мои обсидиановые глаза, мои волосы цвета воронова крыла, мой смех напоминали смех Ишту. Я хотела бы выглядеть по-другому, звучать по-другому, но я не могла контролировать то, какой я была. Единственный контроль, которым я обладала, был над тем, что я делала.
— Найди Гвенельду и приведи её домой. А потом помоги мне вернуть мою книгу, — я дала ему цель. Цель
