– танцевали под звёздами, и пели, запрокинув головы, и читали стихи, и вообще довольно много шумели. В общем, устроили эдакий пикник на обочине, после которого остаются только странные артефакты чужой необъяснимой жизни.
А стрижи, прошивая воздух, носились среди маленьких жилых домиков и гигантских паутинных фигур вольно, по-хозяйски. Я просыпалась рано, под стрекот газонных поливалок и птичий свист, и шла на пляж. Другие пришельцы занимались спортом – я манкировала в пользу одиночных заплывов.
Чёрное море – моя давняя любовь. Спустя семнадцать лет вернулась, а оно всё такое же: крупная галька и дельфины в волнах, горько-солёная вода и осколки рапанов. Я собирала плавник и думала о том, как вода, ветер и соль меняют дерево, превращая его во что-то совсем новое.
Давным-давно девушка по имени Марина учила меня, шестилетнюю, плавать. Упражнение первое, «морская звезда»: дрейфуй на волнах, раскинув руки и ноги. Упражнение второе, «плавник»: ныряй с головой и держись, сколько хватит воздуха. Упражнение третье, «дельфин»: плыви под водой торпедой, куда вздумается.
Теперь, спустя целую жизнь, другая Марина, писательница и иллюстратор, учила меня плавать в море независимой литературы. Упражнение первое: дрейфуй на волнах, будь в курсе событий. Упражнение второе: ныряй с головой без страха, но с полной грудью воздуха. Упражнение третье: плыви торпедой, куда вздумается, ведь это твоё море. Делай как я или делай по-своему, только плыви.
Прохладная вода приносила мне случайные подарки. Иногда нежную медузу, иногда – мерзкий полиэтилен; порой вились у ног ленты водорослей, а однажды острый камень попал под стопу, и ранка потом весь день саднила.
Я собирала камешки – пестрый гранит, молочный кварц, даже бутылочное стекло, и думала о том, как упорно и долго омывает их море, чтобы довести до идеала, как не стирает, а, наоборот, раскрывает уникальность каждого.
Море шлифует камни, чтобы те массировали, а не резали стопы. Писатель шлифует текст, чтобы читатели шли по нему, страдая приятно, в рамках авторской задумки, а не ранясь до крови о нелепо торчащие слова и смыслы. Этому меня учила Саша, писательница и литературный редактор. Во всём, что она делает, есть прочность и обстоятельность. Саша даже приехала уже загоревшая, уже омытая морем, как целый морской галечный берег. Оттачивай мастерство и слово, учись, раскрывайся по-своему, наставляла она.
Над морем парили стрижи и чайки, роняли перья в волну. Я собирала перья и думала о том, что птицы знают себе цену, особенно те, редкой породы, что ходят среди людей.
Так бывает: у одних женщин нет-нет да и выглянет из-под юбки хвост, у других вздрагивают кисточки ушей, когда никто не смотрит, а у кого-то путаются в волосах перья и ветер. Птицы красиво выгибают крылья, ловят поток – и летят в любую сторону, даже вверх. Перья у них лежат плотно, одно к другому, защищая, – почти чешуя, почти броня. Можно писать в разных жанрах и оставаться собой. Можно вольно летать над морем литературы, не привязываясь ни к чьим рукам, издательским ли, читательским ли. Только птица решает, как и куда ей лететь. Этому меня учила Оля, писательница, поэт – и Птица.
На море только и разговоров, что о литературе. Тёплые объятия, соль на губах, песни у огня и страшные до вздыбленной шерсти истории, о которых только шёпотом на ухо, под падающими звёздами. Над головой разливается Млечный путь, пульсирует жёлтым Юпитер. Созвездия здесь чуть иные, будто сдвинулась земная ось – или это мой взгляд изменился. Я смотрела на бескрайнее море, на галечную россыпь под пальцами, на парящих в вышине птиц – и видела в них своих наставниц, и чувствовала себя очень сильной.
Там, на берегу, стоит тамтам. Говорят, если ударить в него на закате, сбудется заветная мечта. В последний вечер я ударила, но с пустой головой, потому что мои мечты и так одна за другой сбывались, так что умом я даже и не знала, чего ещё желать. Но волшебный тамтам «Тавриды», как золотой шар, оставленный пришельцами, надеюсь, заглянул мне в душу и сам вынул заветное. Счастья для всех даром. Писательского успеха каждому, кто парил над Капсельской бухтой, как парят стрижи.
