в Дакке он сказал: «Мой мальчик, послушайся моего совета — укрепи свои мускулы и свои мозги при помощи хорошей пищи. И следи за собой — без хорошего физического аппарата трудно достичь больших успехов в духовной жизни». В другой раз на очень многолюдном митинге в Бенгалии он сказал молодым студентам, изнурявшим себя аскетикой и очень слабым физически: «Вы скорее приблизитесь к Богу через футбол, нежели через Бхагават-Гиту, мои мальчики».
Братья и ученики были очень обеспокоены здоровьем Вивекананды, которое становилось с каждым днём всё хуже и хуже. Он выглядел совсем обессиленным — трудно было представить себе, что этот совершенно истощённый человек — тот самый мощный, ослепительный Нарен с грациозной походкой «большой кошки».
Братья настояли, чтобы он пожил безвыездно в монастыре. Он любил свою комнату, выходящую на восход солнца. Четыре окна было в этой комнате, зеркало, шкаф для вещей, в углу стояла железная кровать с матрацем, подаренная одной из западных учениц, но Свами чаще пользовался ковриком и циновкой. Письменный стол с бумагами, вазой с цветами и фотографией Рамакришны и маленький чайный столик довершали убранство комнаты. Здесь Вивекананда работал, принимал посетителей, здесь медитировал и здесь ушёл в последнее Самадхи, из которого больше не вернулся в земное сознание.
19 декабря он написал в Америку: «Я был всего только странником, прошёл по миру — шумный Париж, Нью-Йорк, разноцветный Константинополь — всё где-то далеко, а здесь, из окна моей комнаты, я вижу моё родное небо и воды Ганга, убаюкивающие меня. Как тихо, как покойно. О Мой Учитель, о Его Любовь ко мне».
Рядом с Вивеканандой жили его животные: собака Багха, антилопа, павлин, козлёнок Матру. Животные обожали его. Они спали в его комнате, он разговаривал с ними. Он был настоящий пастух своего маленького стада. Когда козлёнок умер, Свами рыдал как ребёнок: «Странно, — говорил он, — мне казалось, что я уйду раньше».
Вивекананда любил сам готовить пищу для братьев-монахов. Часто вечерами он сидел с ними в саду и как когда-то, на заре их жизни, пел гимны Матери. По мере того как силы покидали его тело, просветление возрастало. Иногда взор его становился взором откуда-то извне — в это время лицо его выражало такое изнеможение, что на него больно было смотреть. Однажды он сказал: «Одна вещь приносит утешение — это то, что жизнь наша не продолжается до бесконечности». Его болезнь не прервала его работы. Как-то, когда его попросили сделать перерыв, он сказал: «Но Мать не даёт мне перерыва. Я должен работать, работать и работать, и когда Она разрешит, только тогда я прервусь». И он рассказал, как однажды Рамакришна, погрузив его в глубокое Самадхи, передал ему свою духовную силу для работы.
В течение последней четверти 1901 года Свами Вивекананда готовил праздник Матери-Кали. В феврале 1902 года, в день рождения Рамакришны, в Белур-Матхе был большой праздник. Но сам Вивекананда наблюдал его из окна своей комнаты — ноги отказали, он не мог сделать ни шагу. Когда к нему пришли за благословением, он сказал: «Благословенны вы, те, кому выпало счастье видеть Рамакришну, благословенны вы, кто пришёл сюда к нему на свидание. Все, кто приходит сюда, оказываются рядом с ним. Благословенны все, приходящие сюда, и все, кто придут сюда в будущем. Все, все поймут со временем, кем был Рамакришна».
Но следует заметить, что в монастыре, включая диету и одежду, порядки были очень лояльные, это вызывало недовольство окружающих. «Это хорошо, — говорил Вивекананда, — это закон природы. Никогда ни один основатель религии не проходил иным путём. Без сопротивления новые идеи не могут обрести жизни».
В конце 1901 года два буддиста из Японии приехали к Вивекананде, чтобы пригласить его в Японию на Конгресс Религий. Один из них был великий художник и критик Оканура. Свами Вивекананда не смог поехать в Японию, но время, проведённое с японцами, было для Вивекананды радостным — «Мы два брата, которые встретились вновь после долгой разлуки, пришедшие с двух разных концов».
В это же время Вивекананда провозгласил свою мысль о тесной связи монашества и целомудренной супружеской жизни, основанной на верности. Он говорил: «По моему мнению, нация должна воспитать в себе идеал целомудренного верного супружества, прежде чем думать о монашестве. Христианство очень близко к индуизму в определении супружества как величайшего таинства и святыни.
Магометанство не дошло ещё до такой высоты идеала, поэтому у них нет и высокой идеи брахмачарья. У японцев тоже есть это таинство — священное отношение к браку. Если вы поймёте истинную природу брака, основанием которого может быть только любовь, любовь обожающая, любовь, граничащая со смертью, вы тотчас подойдёте к идее монашества». Вивекананда утверждал, что три воплощения в идеальном браке, основанном на свободе выбора и на любви, делают человека идеальным брахмачарья.
Оканура пригласил Вивекананду посетить вместе с ним Бодх-Гайю, где Будда получил просветление. Свами согласился. Они приехали в Бодх-Гайю в последний день рождения Вивекананды на земле. Буддийские монахи оказали Вивекананде великие почести. Вернувшись, Вивекананда был уже пригвождён к постели. Он почти не мог спать, есть. Двадцать один день он не пил совсем. «Тело всего лишь наше орудие, и оно должно повиноваться приказу духа. Я нисколько не испытываю жажды. Я сказал себе, что вода для меня больше не существует, — и она перестала существовать для меня. Я вижу — я могу всё».
Все последние мысли Вивекананды были о возрождении Индии. «Мой метод — созидание, не разрушение. Но где видели вы завоевание свободы без крови? Вы хорошие ребята, вы научились медитировать, но не только медитацией придётся завоёвывать свободу Индии, но и крепкими мускулами и железной рукой. Будьте сильными, мои мальчики; после всех моих опытов — всё во всём. Всё в мире — манифестация Его Воли. И нет другого Бога, и нет иного пути служения Богу, как только служение людям».
Один из светских учеников его однажды подчеркнул большие трудности, связанные с установлением союза и гармонии между различными сектами в Индии. Вивекананда заметил возбуждённо: «Не приходите больше сюда, если вы находите даваемые задания слишком трудными. Благодаря Благословению Господа всё становится легко выполнимым. Ваш долг — служить бедным и страдающим без различия каст и верований. Что за дело вам рассуждать о плодах ваших действий. Ваш долг идти и работать, и всё образуется как надо, вовремя и сделается само. Мой метод работы — созидать, а не разрушать существующее… Вы все образованные ребята, признающие себя моими учениками, скажите мне, что вы сделали? Можете ли вы
