историю своей семьи, Дафна.
– Какой кошмар.
– Да. Но она не может.
– Почему?
– Я не пускаю её в этот дом. Она не может войти, пока я ей не позволяю. Или пока не будет уничтожен мой дух. Я не могу упокоиться, пока либо не умрёт последний из моих убийц…
– Корделия. То есть, Селестина.
– Да. Либо пока не будет уничтожен этот дом. Он видел слишком много зла, он весь пропитан им. Он – зло, Дафна.
– А Селестина? Ты не можешь ничего ей сделать.
– Нет. Я не могу причинить ей вред. Я не вправе вредить кровным родственникам. Она моя сестра.
Дафна посмотрела в её голубые глубокие мёртвые глаза.
– Чем я могу помочь тебе, Брунхильд? – спросила она.
– Сожги этот дом, Дафна. Уничтожь зло.
– Но как…
– Сожги. Дай мне освободиться. Джорджина не смогла – смоги ты, пожалуйста, пожалуйста!
Дафна хотела было что-то сказать, но мёртвая девочка вдруг дёрнулась и напряглась.
– Она идёт сюда, – прошептала она. – Селестина. Она прочла твои мысли и будет здесь с минуты на минуту. Это она убила твоих собак. Кажется, она совсем спятила… Уничтожь дом, Дафна, я прошу тебя!
Дафна снова взглянула в её глаза.
– Хорошо, – сказала она.
12
– Она не может сюда войти, пока я её не впущу, – поймав взгляд Дафны, сказала мёртвая девочка, – но она может подкараулить тебя у входа. Она обезумела и теперь способна на что угодно…
– Ты думаешь, она может рискнуть убить меня? – в ужасе прошептала Дафна. Кончики её пальцев похолодели.
– Если она узнает, что ты решила уничтожить дом, то да. А она наверняка уже знает… – заметив, что Дафна дрожит, она коснулась её руки своими пальцами, а Дафна ощутила нечто сродни тому, как если бы её коснулся скелет. – Не бойся, я выведу тебя отсюда. В подвале есть масло. Оно простояло тут уже больше полувека, но гореть, думаю, будет всё равно. Ты подожжёшь дом и выйдешь через чёрный вход. Их здесь несколько, и об одном из них Селестина… то есть Корделия не знает.
Дафна нервно сжала пальцы.
– Почему ты не можешь сделать этого сама? – спросила она.
Девочка вновь посмотрела ей в глаза, и на какое-то мгновение Дафна отчётливо увидела, что перед ней стоит маленький хрупкий скелет.
– Не бойся, – сказала она Дафне, заметив, что та передёрнулась. – Это всего лишь одна из форм, которую может принимать дух. Я – дух, Дафна. Я вернулась сюда, потому что не могу упокоиться, и стала духом дома. Моё тело давно разложилось на дне этой ужасной реки с мутной чёрной водой.
Дафна покачала головой.
– Но ты можешь касаться меня, – сказала она.
– Да. Я ведь сказала, что это одна из форм – такая, что может давать ощущение прикосновения и что помогала мне оставлять для тебя послания. А сейчас идём. Селестина будет здесь с минуты на минуту.
Дафна кивнула в ответ и пошла за девочкой в глубь тёмного коридора, когда сзади неё раздался стук в дверь.
– Выходи, Дафна! – услышала она голос Корделии Вудмэн. – Я знаю, что ты там! Выходи! Мне нужно поговорить с тобой!
– Не обращай внимания, – скомандовала девочка. – Она не войдёт. Идём же.
– Впусти меня! – продолжала вопить Корделия. – Впусти меня, Брун, немедленно!
– Ты убила моих собак, дрянь, – всё ещё дрожа, прошептала Дафна и, повернувшись в девочке, кивнула: – Идём.
Корделия продолжала орать, вопить, молотить в дверь и даже умолять Дафну её выслушать, но это уже не имело значения.
Дафна верила, что без позволения маленькой мёртвой хозяйки дома она действительно не войдёт.
***
На ёмкости с маслом, простоявшей в подвале больше полувека, пыли было в два пальца, но сейчас это имело мало значения. Дафна осторожно вынесла её наверх по деревянным ступенькам, казавшимся такими трухлявыми, что, казалось, они вот-вот рухнут, но лестница выдержала.
– Здесь есть комната, которая воспылает быстрее остальных, – сказала девочка и побежала в боковой лестнице. Нет, она даже не бежала – теперь она летела, так, как может лететь…
Как может лететь только призрак, Дафна.
Призрак, жаждущий освободиться.
– Подожди! – крикнула Дафна, прижимая к себе пыльную ёмкость. Крик её отразился от пыльных стен. – Я не поспеваю за тобой!
– Быстрее! – раздалось впереди, и Дафна побежала наверх изо всех сил.
Как только она поднялась по лестнице, дверь распахнулась, и перед Дафной предстала огромная комната…
Которая была почти битком набита картинами.
– Он коллекционировал их, – объяснила девочка. – Эйбрахам Хэссен, отец Селестины. Картины не ценные, все были нарисованы теми самыми мало кому известными художниками, которых спонсировал Эйбрахам. После его самоубийства всё в доме хранилось нетронутым, а вот после смерти Мэри Хэссен, перед тем как выставить дом на продажу, все картины снесли сюда, – она обернулась через плечо. – Они вспыхнут ярко, Дафна.
Дафна кивнула.
– Да, Брунхильд, – сказала она. – Они вспыхнут ярко.
Отвинтив крышку, она плеснула маслом на картину. Затем – на другую, на третью… Взгляд ей упёрся в запылившийся портрет женщины с красивым, но каким-то неприятно развратным лицом. В женщине Дафна узнала Клодию Уэлш.
Масла ей досталось больше, чем остальным.
– Поджигай! – воскликнула девочка. – Поджигай – и я тебя выведу!
Дафна чиркнула зажигалкой.
На какой-то момент ей подумалось, что быть курящей в ряде случаев бывает очень даже полезно.
***
Пламя уже вовсю полыхало сзади, когда она бежала за мёртвой девочкой по коридору. Наконец дверь оказалась прямо перед ней, и девочка распахнула её.
– Беги, – сказала она. – Беги, Дафна… и спасибо.
– А Корделия?
Мёртвая девочка улыбнулась – впервые за всё это время.
– Я позволю ей войти, – сказала она. – Я не могу её убить, но могу впустить.
Дафна не успела ничего ответить: какая-то неведомая сила словно вытолкнула её за дверь, и она оказалась на улице…
Дверь тут же захлопнулась.
Немного отбежав от дома, она взглянула на парадный вход – тот самый, с большими чёрными ступенями. Пламя ещё не вырвалось вверх, но из окон повалил дым. Корделия продолжала стоять у двери, колотить в неё и кричать, когда дверь перед ней вдруг резко распахнулась, из-за неё повалили клубы чёрного дыма.
– Мой дом! – завопила Корделия. – Ты подожгла мой дом, сука!
Движимая каким-то необъяснимым сумасшествием, она влетела в дом…
И дверь тут же захлопнулась.
Видимо, поняв, что произошло, Корделия за дверью заорала, и крик этот был похож на вопль умирающего животного. На какое-то мгновение Дафне вдруг подумалось, что нужно помочь Корделии, но она уже понимала, что это невозможно.
– Ты впустила её… – одними губами прошептала она. – Впустила наконец…
