жадных плотоядных. Но если вы, предположим, не делали того, в чём обвиняетесь, поверьте — в моих силах вас оправдать.
Она недоверчиво скривилась. Лениво покачала кончиком хвоста, поднесла пузырёк к носу и брезгливо втянула аромат маслянистой жижи. Глаз при этом от меня не отвела. Кстати, пронзительно острых для такой пьяной особы.
— И такому, как ты, поверят⁈ — Аширна хмыкнула, снова выдавая немалое количество употреблённого за вечер. — С какой стати?
— Я приложу все усилия, госпожа фер вис Фиитчи…
— Не стоит больше причислять меня к этой семье…
— Не желал оскорбить… Аширна, мне поверят. А ещё мы станем искать правду. Бонусом попробовав выяснить личность настоящего убийцы, хоть за это мне и не доплатят. И мы станем делать это, не прибегая к ритуалам очищения от семейного позора.
Вероятно, моя наивная напористость позабавила сестру Чинанды-Кси. Выпустив хвост, она оправила траурный палантин.
— Такое чувство…
— Ланс.
— Такое чувство, Ланс, что ты и сам не очень-то веришь в версию моей сестрицы.
— А должен? — Я позволил себе лёгкую улыбку.
Нервы натянулись до предела, кровь закипала, но сознание оставалось чистым и возвращалось в привычное предрабочее состояние. Вероятно, это было сродни наркомании — вот она, очередная доза, без которой я уже не могу; жаркое чувство балансировки на канате, когда одна неловкая фраза может стоить жизни, репутации, больших денег…
— Кстати, Аширна, а кто, по-вашему, скрутил хвост господину Нурсету?
— Не знаю, — без запинки выдохнула та. Чуть покачнулась, то ли от нервов, то ли от опьянения. Свободной лапой пригладила усы, оправила рыжеватую чёлку. — Он мог сделать это сам. Усталость. Вина. Неумение принять правильное решение…
— И сделал?
Вероятно, в вопросе прозвучало чуть больше напора, потому что угольные глаза Аширны недоверчиво сузились. Она ещё сильнее понизила голос, хотя я и был готов поклясться, что сидящие за спиной падальщики всё равно жадно улавливали каждое произнесённое слово.
— Это и есть наш разговор, Ланс? — прошептала сестра вдовы. А затем продемонстрировала весьма неожиданную осведомлённость: — Или вы ещё не применяли своих чар, расхваленных на всё гнездо?
В другой момент я бы, пожалуй, загордился. Сейчас мне стало неуютно.
Наплевав на местные правила приличия, я осторожно вынул из кармана флягу и основательно приложился к её прохладному горлышку. Аширна оставалась почти неподвижной на фоне поддельного пламени и ещё более поддельных огней ночного Юдайна-Сити за ним.
— А как думаете вы?
Она снова оскалилась, но не агрессивно, а нервно.
— Полагаю, вы готовите меня. Не знаю, к чему, но…
— Склоняю голову перед вашей проницательностью, Аширна.
Та задумчиво провела когтем по краешку пузырька, заткнула пробкой на цепочке. За моей спиной раздался лёгкий гул, в котором я не без отвращения разобрал разочарование. Байши, каких же трудов в эту секунду мне стоило не обернуться к «недовольным зрителям»⁈
— Сейчас, Аширна, вы просто меня выслушаете. — Я сделал к ней ещё шаг, ещё. Медленные, осторожные. На этот раз чу-ха не пыталась ничего предпринимать. — Постарайтесь не сопротивляться, я не причиню зла.
Ещё пара шагов. Теперь я слышал запахи её парфюма и вылаканного вина. Аширна фер вис Фиитчи покорно кивнула, и тогда я негромко расстелил перед ней пару стартовых двустиший:
— Девять крохотных мышат,
Сговорились не дышать…
Один вдруг затих не шурша,
Осталось лишь восемь мышат.
Реакция оказалась привычной, причём весьма быстрой. Чёрные глаза остекленели, пальцы правой верхней лапы разжались, и ядовитая склянка опасным маятником закачалась на её груди.
Краем глаза я убедился, что от остальных нас отделяет достаточное расстояние. Постарался не думать о камерах-шпионах, через которые за разговором мог наблюдать Шири-Кегарета. Поймав дыхание Аширны и присоединяясь к его ритму, продолжил читать, одновременно подступая ещё ближе.
Запахи вина, «бодрячка», качественной дайзу и чего-то металлического стали сильнее. Теперь я стоял почти в упор, но окончательно объект зафиксировалась только на:
— Шестая мышка сердцем вышла,
Три упорных будто не слышат.
Я сделал короткую паузу и внимательно осмотрел ухоженную морду собеседницы, подмечая малейшие реакции. А затем бросил ей, мягко, словно стеклянный шарик:
— Отречение.
— Отречение, — покорно повторила Аширна, уставившись на декоративный зажим моего галстука.
— Бесцветная относительность переплывает горизонт радости.
Подытожив, она пробормотала за мной бессмысленный набор важных слов.
Теперь я обернулся по-настоящему. И, вероятно, было в моём взгляде что-то диковатое, потому что наблюдатели — неподвижные, подрагивающие от нетерпения и изнывающие от жажды проникнуть в суть таинства, — с общим оханьем подались назад.
Чинанда-Кси стояла столбом, глаза её полыхали.
— Отвечай мне честно, Аширна, — совсем тихо попросил я, почти касаясь губами светло-рыжего меха на кончике заострённого уха, — ты была близка с Нурсетом фер вис Фиитчи?
— Близка, — безвольно кивнула та, но ответила столь же тихо, почти беззвучно.
— Ты спала с ним, верно?
— Спала… и этот позор не смыть ни одним благочестивым поступком…
Капля пота прокатилась по моему виску, и я осторожно перехватил её пальцем, не позволив упасть на полосатый палантин.
— И поэтому ты решила отравить его? Его, а затем себя?
— Нет!
Аширна оскалилась так резко и злобно, что едва не убедила, что смогла вырваться из транса и сейчас вопьётся в моё горло. Концентрация чуть не раскололась, но я снова вклинился в дыхание самки, повёл за собой; дождался, пока спрячутся зубы.
— Кто убил Нурсета?
— Не знаю, — выдохнула она, окатив меня запахами сжёванной «карамели».
Я чуть не отступил. Прикусил губу, лихорадочно подбирая следующие вопросы.
Убеждённость в своей правоте так явственно проступала сквозь ответы подозреваемой, что сбивала с толку. Байши, вот сколько раз я твердил себе старательно продумывать стратегию допроса?.. Хотя бы на пару шагов вперёд, даже если предстоящая работа выглядела легче лёгкого…
— Твоя сестра знает про тебя и Нурсета?
— Возможно… скорее всего… я должна искупить вину перед ней…
Моя бровь изогнулась в недоумении.
— А виновника ты разве найти не хочешь?
Она замялась. Чары пошли трещинами, закрошились под её бессознательным негодованием, но «низкий писк» так просто не отпускал.
— Хочу! — выдохнула обвиняемая, по-прежнему глядя на блестящий зажим галстука.
— Ты видела Нурсета в день его смерти?
— Да. Вечером. Недолго.
— Отпечатки на бокале с ядом действительно твои?
— Не знаю… это возможно…
— Аширна, я требую самого честного ответа: где ты была в момент его смерти?
По морде самки прокатилась рябь облегчения, словно вопрос оказался вовсе не таким трудным, как ожидалось.
— В «Загоне». В тот день проводились бои трое на трое… Хороший был вечер, убили сразу восьмерых Отчаянных…
— Ты способна доказать своё присутствие на аренах?
Она покривилась, и презрительный оскал вистар проступил даже сквозь осоловелую маску моего колдовства:
— Мы не любим фиксировать свои развлечения, терюнаши… и всеми силами пытаемся пресечь
