мир тёмных страстей ей чужд, а удары судьбы она принимает со стоическим недоумением. Не стану долго раскрывать скобки, лучше процитирую национального, хотя не слишком любимого поэта, именно Некрасова, очень известный отрывок из поэмы «Мороз, Красный нос».
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях
С походкой и взглядом цариц.
Если вспоминать далее, то женщина указанного типа «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Если вкратце и очень примитивно продолжить в русле сельских сравнений можно вспомнить хамское выражение – большая, ласковая белая корова. (Так однажды выразился о другой девушке один учёный фигурант давно забытого дела. Но слово вылетело…) То есть не осталось сомнений, что чёртова шуба была подарена, как было сказано, что Лиза не имеет сказать ничего интересного, вместо того будет жевать доброкачественную словесную жвачку те самые два часа, которые выдержит мобильник.
Единственным, что зацепило внимание, пока я подходила к стойке и рылась в сумочке в поисках визитной карточки, стал фрагмент летней кофточки, который виднелся у девушки под распахнутым халатом. Затейливые поперечные полосы розового и коричневого цвета на горчичном меланже выдавали вкус, сильно отличный от общепринятого и немалую цену модной вещички.
Определённо презент от покойной Лары, и Лиза спокойно носит на работу. Или подарок очень давний, однако этого не может быть, поскольку вещичка вполне модная, или совесть у Лизы по всем параметрам чиста, как выпавший снег, либо хамская сентенция насчёт коровы недалека от истины.
– Добрый день, меня зовут Екатерина Малышева, я работаю в консалтинговой фирме, мне хотелось бы поговорить с Елизаветой Гурьевой – представилась я и положила под стекло карточку, когда девушка ответила, что я адресовалась верно. – У вас найдётся для меня время?
Не знаю, как и когда включился магнитофон, и честно скажем, каким чудом, потому что долгое собеседование с Лизой, освоенное позже, записалось отнюдь не сразу, только после того, как я уселась к ней за стойку бара – там было второе кресло для приболевшей напарницы. Лиза была изобретательно любезна, в ответ на мою просьбу предложила посидеть на рабочем месте, поскольку отлучиться не могла в ожидании клиентов, а заставлять себя ждать не хотела.
Даже сложный вопрос, какого, собственно чёрта, к ней пристала чужая тётка для бесед о покойной Ларисе, милую девушку Лизу нисколько не смущал. И вовсе не оттого, что Лиза оказалась тупой или запуганной, отнюдь. Просто, по её понятиям, если человеку, а именно мне, что-то нужно, то почему бы и нет? В особенности, если это не очень трудно. Насчёт чужих недобрых умыслов никакие догадки Лизу не посещали. Такая оказалась милая девушка, типичная Золушка по натуре и частично по роду занятий.
Рассказала Лиза много и обильно, правда без особой системы, но именно так я просила строить монолог, по принципу свободных ассоциаций, то бишь, как Бог на душу положит. Впечатление опять же оказалось сильным. Как я поняла со слов Валентина, покойная Лариса Златопольская была дамой непростой и не очень приятной, однако Лиза её жалела и толковала, как Лариса была одинока. За страдания девушка прощала многое и верно служила почти даром, потому что тряпки доставались не самые завидные.
… «Эта майка, например, кто бы такую уродину взял? Цвета дикие, связано, как на рынке, а что известная фирма, наверное – ошибка, не тот ярлык пришили. Вещи получше в основном дарились племяннице. Кстати, она, племянница Лена заварила кашу насчёт шубы. Никак не могла поверить, что тётка рассталась со старой шубой не в её пользу. Даже родная мать, старшая сестра Ларисы, не встревала в ссору, но Лена просто закусила удила в неподходящий момент, когда квартиру открывали с понятыми».
Кстати, именно с этого момента хитрый агрегат заработал, с шубы среди лета, она меня преследовала, не иначе. Однако шуба пришлась на первую треть повествования, а посреди откровений монолог прервался, я лишь успела ткнуть в нужный шарик, поскольку поняла, что пауза будет длинной.
Добросердечие Золушки оказалось заразительным, точнее, мне пришлось поучаствовать в гуманитарной акции, чтобы не терять контакт с Лизой, для неё самопожертвование было явлением обыденным. В тот момент она начала вещать интересную информацию, даже не про шубу. Тем не менее последствия для меня развернулись самые драматические. Однако по порядку.
Как я упоминала, в середине монолога Лизе пришлось прерваться, потому что в клинику пожаловала парочка необычных посетителей. Главной была ветхая старушка в сопровождении взрослого сына. Первое описание, приведенное выше, не говорит о данной парочке практически ничего, личности и ситуация вышли из под контроля в первую минуту и стали развиваться в драматическом направлении. Как я докладывала, старушка Вера Аркадьевна пришла в клинику для диагностики, точнее, заказала сделать УЗИ по поводу злокачественного образования в груди, с которым она проживала лет десять, но иногда беспокоилась. Лет пациентке было далеко за семьдесят, на ногах она держалась нетвёрдо, и в клинику её привёл сын Сергей. По виду мужику едва стукнуло сорок, позднее дитя, инфантильное и избалованное. Ко всему прочему было заметно, что дитя не чуждается общепринятых пороков, оно явилось обследовать мамашу неохотно, не избыв тяжкого похмелья. В остальном дитятко было весьма симпатичным, гляделось, как образчик брутальной мужской красоты.
Сразу по представлению в регистратуре парочка пациентов выложила проблему солидных размеров. Сергей привёл мать в клинику, чем очень гордился, однако в кабинет к доктору идти наотрез отказался и помочь мамаше раздеться просто не мыслил. Мамаша сама не хотела, однако призналась, что управиться самостоятельно ей не под силу, она одевалась для доктора полтора часа и повторить подвиг в кабинете не сможет. Ей требовалась женская помощь, наверное, здесь найдётся медсестра, она, конечно, отблагодарит.
А вот этого в клинике на данный момент просто днём с огнём сыскать было невозможно. Напарница Лизы по регистратуре приболела или у неё заболела дочка, но не явилась в клинику и с концами. Доктор Вениамин Жанович, спрошенный по телефону, заявил, что раздевать и одевать пациентку в таких годах он не станет ни за какие деньги, Лиза может застрелиться или заставить сына раздеть старушку мать, ему в принципе без разницы, в камеристки он не нанимался! Тирада отлично донеслась из близкой трубки, но я понадеялась, что стеклянный щит оградил пациентов от бессердечия доктора.
Кризис зрел и наливался, Лиза попыталась склонить сына Сергея, взывая к авторитету доктора и объясняя невозможность достать камеристку, но напрасно. Оба пациента дружно отказались, причём Вера Аркадьевна искусно
