забрасывать камнями арабские дома, выкорчевывать принадлежавшие арабам оливковые деревья.
И вот в феврале 1982 г., в ответ на действия поселенцев и в результате подстрекательной деятельности ООП, на Западном берегу вспыхнули беспорядки, равных которым еще не было за пятнадцать лет израильского контроля. На протяжении следующих полутора месяцев было убито одиннадцать палестинцев, и еще около двухсот получили ранения. В конце марта мэр Шхема Бассам аль-Шака и мэр Рамаллы Карим Халеф были смещены со своих постов за “подстрекательство к массовым акциям протеста”. В середине апреля Алан Гудман, новый репатриант из США, находясь в состоянии яростного исступления, проник на Храмовую гору и, приблизившись к древней и почитаемой мечети Аль-Акса, открыл огонь из автомата, который имелся у него как у солдата срочной службы. Он убил двенадцать арабов и еще двенадцать ранил, прежде чем его обезвредили армейские снайперы. Это случилось через три недели после массовых беспорядков на Западном берегу — стечение обстоятельств не менее трагичное, чем само преступление Гудмана. Последовавшие за этим волнения и беспорядки привели к гибели еще двух арабов, и двести человек было ранено.
Что бы ни говорилось о необходимых мерах безопасности, но наказания, налагавшиеся на арабских и израильских преступников, совершивших похожие преступления, были различными. В середине марта 1982 г. араб-подросток из деревни Синджал был застрелен жителем соседнего еврейского поселения, и израильтянин не был привлечен к судебной ответственности. 24 марта в Хевроне израильтяне открыли огонь по группе арабских подростков, забрасывавших камнями их автомобили, и один из подростков был убит. Не было произведено никакого полицейского расследования, и никого не привлекли к судебной ответственности. В конце октября еще один арабский подросток, кидавший камни, был убит еврейским поселенцем; тот был арестован местными полицейскими, но до суда дело снова не дошло. На протяжении 1982 г. еще по меньшей мере шестеро палестинцев, кидавших камни в евреев, погибли от рук гражданских лиц, и никто из них не был даже задержан для допроса. Во многом это самоуправство можно было отнести за счет полученного поселениями независимого статуса. Поселенцы, призванные на резервную воинскую службу и проходившие ее в своих поселениях, как правило, ссылались на принцип презумпции невиновности, равно как и на то, что “действовали в пределах самообороны”. В самом Израиле их действия получали безусловную политическую поддержку. Не менее значительной была и финансовая поддержка, оказываемая им в США (Гл. XXXV. Запоздалая игра мускулами).
И все же этот настрой вседозволенности, царивший в правом лагере, превзошел все пределы после событий начала июня 1980 г. За месяц до этого шестеро евреев были убиты и шестнадцать ранены арабами, устроившими засаду в Хевроне. И теперь подозреваемые в подстрекательстве должны были ответить за содеянное. В числе мишеней были выбраны мэр Наблуса Бассам аль-Шака, мэр Рамаллы Карим Халеф и мэр Аль-Биры Ибрагим Тавил — все, как один, откровенные сторонники ООП. В ночь на 1 июня два еврейских поселенца из западной части Самарии приехали в Наблус и припарковались возле дома мэра аль-Шака. Под покровом темноты они подложили взрывное устройство в автомобиль мэра. На следующее утро аль-Шака сел за руль, повернул ключ зажигания, и взрывом ему оторвало ноги. В Рамалле мэр Халеф, после взрыва бомбы в его автомобиле, лишился одной ноги. В это же время в Аль-Бире друз, сапер Армии обороны Израиля, был вызван для обследования автомобиля мэра города Тавила. Он случайно задел натяжную проволоку, укрытую в соседней цветочной клумбе, и в результате взрыва лишился зрения. В тот же день на рынке Хеврона была брошена граната, и одиннадцать арабов получили ранения.
Взаимные обвинения высказывались с обеих сторон. Даже премьер-министр Бегин счел необходимым осудить покушения на арабских мэров. Прошло, однако, несколько месяцев, и ничего так и не было сделано для поиска виновных. Лица, занимавшие достаточно высокие посты в политических структурах, смогли, не привлекая особого внимания к своим действиям, блокировать все попытки провести расследования. Ко всему прочему, налицо была структурная асимметрия законодательства. На территориях возникли две правовые системы — одна для палестинцев, другая — для израильтян. Клод Кляйн, профессор юриспруденции Еврейского университета в Иерусалиме, сравнивал ситуацию на Западном берегу с положением дел в США, на Диком Западе. Там тоже охрана порядка была возложена на федеральные войска, но, задавался вопросом профессор, “в случае конфликта между колонистами и индейцами, кого обычно защищали федералы?”.
Аресты по делу о заминированных автомобилях были произведены лишь через четыре года, в мае 1984 г. Тридцать семь израильтян, в большинстве своем члены Гуш Эму ним, а также три старших армейских офицера, связанных с военной администрацией, были преданы суду по обвинениям в совершении различных преступлений от “покушения на убийство” до “членства в террористической организации”. Когда в середине июня начались, наконец, судебные слушания, выяснилось, что многие из подсудимых были и ранее замешаны в различных противоправных деяниях. Помимо покушений на мэров, речь шла об убийстве четырех арабских студентов, а также о попытках, к счастью вовремя предотвращенных, подложить бомбы в автобусы, перевозившие палестинцев на территорию Израиля и обратно в часы пик. Накануне процесса президент страны Хаим Герцог[29], а также многие депутаты кнесета, журналисты, представители академических кругов осудили поведение подсудимых, назвав его “отвратительным” и “представляющим моральную угрозу” для народа Израиля.
Были, однако, и другие люди, занимавшие не менее высокое положение в израильском обществе, которые придерживались противоположной точки зрения. Выступая на заседании кнесета, заместитель спикера Меир Коген-Авидов[30] (Ликуд) заявил: “Я всем сердцем за обвиняемых. Эти ребята — гордость Израиля. Они из числа самых лучших”. Министр науки Юваль Неэман, председатель партии Тхия, отказался осудить покушение на арабских мэров непосредственно после события и сохранял молчание во время судебного процесса. Точно так же вел себя и Ицхак Шамир, недавно сменивший Бегина на посту премьер-министра (Гл. XXXII. Выборы на грани экономического краха). “Пока еще слишком рано говорить о смягчении наказания”, — только это и отвечал Шамир на все вопросы о подсудимых, а также об их деяниях. Все обвиняемые были осуждены — но никто на пожизненное заключение. Похоже, что начали сбываться самые дурные предчувствия президента Герцога.
И в самом деле, эти предвидения, казалось, с равной неизбежностью затрагивали весь комплекс мучительных для Израиля проблем: культуркампф между ортодоксами и неортодоксами, невыносимое чувство взаимной обиды двух секторов общества — восточного и европейского, раскол между теми, кто придерживается умеренных взглядов по территориальному вопросу, и непримиримыми сторонниками идеи Эрец-Исраэль на Западном берегу (число которых постоянно увеличивалось). К весне 1982 г. страна испытывала беспокойство, почти тревогу, причем в значительно большей степени, чем когда бы то ни было со времен окончания
