и перспективы получить на выходе чёрный квадрат, а не моё лицо на снимках, Артём использует фонарик телефона в качестве дополнительного источника света.
Облокачиваюсь на капот, принимаю позу, подходящую для портрета (как подсказывает мне мой бесплатный фотограф). Раз, щелчок кнопки. Два, щелчок кнопки. И меня больше меня не мучают.
Пока Артём возится со снимками, созваниваюсь с Диной, чтобы определить их место дислокации. С речки, как я и предполагала, они уже уехали. И сейчас зависают на квартире у Кости. Сушат вещи и налегают на алкоголь как на лекарство от возможной простуды. И пока на заднем плане отдалённо слышится продолжение банкета, подруга по телефону шёпотом засыпает меня вопросами и комментариями: «Колись, давай, было чё?», «А почему нет?», «Кто из вас тупень, ты или он?», «Я ей такого красавчика подогнала, а она…», «Я ему такую красотку подогнала, а он…».
Понимая, что Дине бесполезно что-то доказывать, тем более по телефону, сворачиваю с ней разговор, когда усаживаюсь к Артёму в машину. Стараясь сильно не хлопать, закрываю со своей стороны дверь. Оставляя снаружи сверкающий разноцветными огнями мост, звёздное ночное небо и лёгкий золотистый туман, начинающий стелиться по земле. Умиротворение природы без прикрас.
А вот внутри меня не так всё ровно и спокойно. Меня переполняют эмоции. И пока Артём везёт меня по указанному адресу, я пытаюсь их переосмыслить.
Тормозим у нужного дома.
— Ты сегодня и жнец, и на дуде игрец. То есть и фотограф, и таксист, — отстёгиваю ремень безопасности, разворачиваясь к Артёму.
— Меня иногда полезно эксплуатировать.
— Да? Я запомню, — выползаю из салона, чуть не ударившись головой. — Всё, Добби свободен. В твоих услугах я больше не нуждаюсь, — непроизвольно улыбаюсь.
— Держи, — Артём передает мне в руки снимок, улыбаясь в ответ.
Через несколько секунд его тачка теряется в темноте дворовой территории. Проводив её взглядом, обращаю внимание на свет в окне нужной мне квартиры. У кого-то вечер продолжится, а у кого-то закончится. Кто-то встретит компанию друзей, а кто-то встретит пустоту квартиры.
Снова смотрю в ту сторону, куда умчалась машина Артёма. И доказательством того, что всё, что между нами сегодня произошло, реальность, служит фото в моей руке. А ничё так получилось. Ракурс удачный. Цвета такие нежненькие. И подпись аккуратным мужским почерком снизу на белом поле: «С днем рождения!». Ой, как трогательно, Артём Сокович.
Подождите, ты же делал два кадра?! Тогда где второй?
Глава 11. «У каждого своё кино»
Артём.
Вечерний сеанс кино. Последний ряд. Французский поцелуй со вкусом карамельного попкорна и колы. Не буду лгать, это немного отвлекает меня от просмотра драматического действа на экране. Но не так сильно, как рука той же самой девушки на моей ширинке. Круговые поглаживания сменяются решительными попытками расстегнуть ловкими пальчиками молнию на джинсах.
Стоп, дорогая. Мы на это не договаривались.
Я, конечно, за спонтанность поступков обеими руками, ногами и другими частями тела. И твою сгенерированною в экстремальных условиях идею похулиганить, с вероятностью быть застуканными, просёк на раз-два. Ещё когда ты развернулась ко мне всем корпусом, при этом откинув назад разделяющий наши места подлокотник.
В большинстве случаев я стараюсь придерживаться правила: «Желание девушки для меня закон». И вроде бы в этот вечер, в данную минуту много факторов, располагающих заняться подобным делом в кинотеатре. К примеру, мы не сидим спереди у всех на виду. И показательно не подсвечиваемся при этом огромным экраном. Чтобы о наших возможных развлекушках впоследствии не узнал бы весь зал, и весь торговый центр. Наоборот, мы занимаем выигрышную позицию — на последнем ряду. Укрытые таинственной, интимной темнотой. Которая при сложении всех звёзд на небе, а главное, при взаимном настрое и согласии, хочешь — не хочешь, может пробудить в нас желание и влечение. И можно даже не включать «беззвучный режим», беспокоясь, что наши вероятные стоны и вздохи смогут нас как-то выдать. Они будут неплохо заглушаться басами звукового сопровождения.
Также мы пришли на сеанс спустя минут десять после начала. В зале уже было темно. Все были увлечены просмотром трейлеров перед основным фильмом. И вряд ли кто-то запомнил наши лица. В случае чего и уйти можно будет раньше финальных титров, сохранив анонимность. И если вдруг кто-то всё-таки станет невольным свидетелем того, чем ты планируешь тут заняться, воспоминание о нашем неподобающем поведении развеется с выходом из зала кинотеатра.
Но даже перспектива получить разрядку, хапнув при этом физиологического коктейльчика, замешанного на тестостероне и адреналине, не даёт мне право считать твою идею уместной.
И дело не в том, что я вижу тебя второй раз в жизни.
Меня смущает несколько моментов. Основной из них: дама через пару свободных кресел от меня очень напоминает мою соседку по лестничной площадке. И, с большой вероятностью, это она и есть. А я ведь только начал устанавливать коннект с заселившимися на мой этаж новыми жильцами. Не хотелось бы, чтобы эта милая женщина, которой я помогал поднимать в квартиру бесконечное количество горшков с фикусами, увидела меня в кинотеатре без штанов и с эрекцией.
Дальше. Твои руки в попкорне. И я считаю не особо сексуальным касаться меня там липкими, масляными пальцами.
Я сегодня во всем чёрном. Сложновато будет как-то скрыть последствия твоих шалостей.
И вообще мастурбация в кино — штука довольно неудобная, хоть местами и приятная.
Да и получается, что за предполагаемое удовольствие я уже заплатил ценой в два vip-билета. Или ты думаешь, что так обязана расплатиться со мной за поход в кино? Только я — за безвозмездность порывов и поступков. То есть, если что-то делаю, я не жду от кого-то что-то взамен. Как там кое-кто говорил? «Я за эмоции и ощущения, которые нельзя купить за деньги».
Не вовремя ты, Гордеева, всплываешь в моей голове. Уж явно не сейчас, когда в моём рту язык другой девчонки.
Освобождаюсь из настойчивого, приторного плена попкорно-карамельных губ.
— Маш, — произношу, ощущая в ответку еле слышный вздох разочарования, — это не самая лучшая идея, — накрываю её руку своей, тем самым намекая, что нужно остановиться.
Маша, та самая «девушка в кружевном лифчике» с дня рождения Гордеевой, оглядывается по сторонам:
— Ты считаешь? — и после того как я киваю, отвечая утвердительно на её вопрос, убирает руку и ей же поправляет свою прическу: —
