если придется для этого применить магию. Он готов даже переступить через запреты гоночного сообщества, зная, что после этого с ним больше никто не захочет гоняться. Злоба банально застила ему глаза и ни о чем, кроме как о том, чтобы уничтожить меня, он думать больше не мог.
Винсент перестроился прямо передо мной и резко сбросил скорость, да так, что я чуть не въехал в него!
В последнее мгновение я выжал тормоза, едва успев вспомнить о том, что жать их надо плавно, и мотоцикл резко замедлил ход, клацнув подвеской и за малым не встав на переднее колесо!
Откинувшись телом назад, я снова приземлил оба колеса на асфальт, в два движения скинул вниз две передачи, компенсируя потерянную скорость, и, не дожидаясь, когда Винсент обернется и замахнется рукой, обернутой в несколько слоев маны, выкрутил газ и вместе с ним — руль, обходя противника снова и снова отрываясь от него.
Конечно же, он не мог этим не воспользоваться.
В зеркало заднего вида я видел, как он прицелился в меня рукой, и в тот же момент резко дернул руль в сторону, разрывая зрительный контакт!
Поток маны ударил чуть впереди от того места, где я только что был, и асфальт в этом месте сильно заблестел и залоснился, словно маслом натертый. Какая знакомая штука — Универсальная Смола! Несложное плетение, которое превращает любое твердое вещество в аналог густой и вязкой смолы, в которое проваливается все, что тяжелее кролика.
Подобное заклинание было очень полезно в битвах, особенно против конницы, на больших открытых пространствах. Набравшие огромную скорость лошади попадали передними ногами в Смолу и падали, ломая колени. Всадников, как из катапульты, выбрасывало из седел инерцией, они сталкивались друг с другом в воздухе, ломая ребра, насаживались на собственные же копья, а сзади в этот момент напирали новые ряды конницы, не успевшей среагировать и затормозить.
Я отлично знаю, как это работает — я сам это делал.
И вот теперь это попытались сделать против меня. Если бы я не успел среагировать, переднее колесо мотоцикла провалилось бы в Смолу по ступицу, и я полетел бы вперед, навстречу шершавому асфальту, со скоростью ста километров в час.
Я бы, конечно, справился с этим. Я бы, конечно, выжил. Но Винсент-то об этом не знал.
А даже если бы и знал… Проклятье, что это за мир такой, что каждый второй встреченный аристократ меня убить пытается⁈
В любом случае, у меня теперь официально развязаны руки. Уехать от него я не могу — он быстрее. Использовать магию… Могу, но не хочу — это лишит весь мой план, согласно которому я вообще решил участвовать в гонке, всякого смысла, ведь всем этим гонщиками я перестану казаться «андердогом» — соперником, который гарантированно должен проиграть.
Но я знаю, что делать. И я даже не буду его убить. Даже не буду калечить. По сути дела, вообще ничего не буду с ним делать.
Он все сделает сам.
Я выжал сцепление, и, продолжая катиться по инерции, опустил вниз правую руку, в которой сгустился нож. Мягкий бросок снизу вверх — и нож полетел по пологой дуге впереди меня, сначала поднимаясь над разогретым асфальтом, а потом — опускаясь. И вот как раз в момент снижения, подчиняясь нашей с ним связи, клинок вспыхнул фиолетовым и вспорол пространство, протянув длинный дугообразный разрыв до самого асфальта.
Я въехал в него прямо на мотоцикле.
Двигатель удивленно булькнул, когда температура воздуха за секунду опустилась градусов так на двадцать, изменил тембр работы, но в остальном ничего не изменилось. Вот и отлично, а то я даже не представлял себе, как работает техника в Изнанке — вдруг мотоцикл вообще отказался бы двигаться?
Я затормозил, сбрасывая скорость в ноль, поставил ноги на холодную землю, удерживая мотоцикл в вертикали, и обернулся.
Винсент, как и все остальное, принадлежащее реальному миру, застыл в сотне метров от меня ярким пятном. Он как раз проходил один из поворотов — достаточно легкий, пологий, даже не поворот как таковой, а просто изгиб трассы. Он даже не наклонялся толком, градусов на тридцать, не больше. Короче, он находился в идеальном месте и положении для того, что я задумал.
Я развернулся на месте (асфальт в Изнанке даже близко не походил по ощущениям на шершавый аналог из реального мира — он был скользкий и гладкий, маневрировать приходилось с большой осторожностью) и поехал обратно, навстречу Винсенту.
Проехал его застывшую в наклоне фигуру и снова развернулся, оказавшись у него за спиной. Остановился, поставил мотоцикл на боковую подставку, но не заглушил. Затем слез с него, подошел к противнику и глянул на его спидометр. Он застыл на отметке в восемьдесят километров в час. Запомним.
Прямо в этом же месте я заново призванным в руку ножом вскрыл пространство, организуя новый разрыв, что выведет меня наружу, и вернулся к своему мотоциклу. Снова развернулся, отъехал подальше, метров на сто, и принялся сближаться с Винсентом, контролируя скорость на спидометре.
Шестьдесят, семьдесят…
На восьмидесяти двух я въехал в разрыв…
Двигатель снова сменил тональность работы, заревел более радостно и активно, холод сменился теплом, а серые тона — яркими красками живого мира…
Мотоцикл Винсента несся справа от меня, а сам Винсент сосредоточенно смотрел вперед, буквально всем своим естеством тянулся туда, где видел меня в последний раз. Догнать. Уничтожить. Стереть.
На мгновение у меня даже появилась мстительная мысль сделать с ним то же самое, что он сделал со мной — чуть подрулить передним колесом, чтобы обтекатель ударился о его заднюю шину, — но я ее отмел. Это же должен быть урок, а не просто акт членовредительства.
Поэтому я просто выжал сцепление, одновременно с этим выкрутил до отсечки газ и выжал кнопку звукового сигнала.
Двигатель взревел раненым мамонтом, клаксон заорал, как падающий в пропасть олень — у меня самого на мгновение уши заложило! Что уж говорить о Винсенте, который от таких неожиданных звуков дернулся всем телом и потерял контроль над углом наклона. Тут же попытался его вернуть, дернув руль в противоположную сторону, но слишком сильно!
С громким стуком руль ударился в ограничитель, крутанулся в обратную сторону, ударился в другой ограничитель, опять в первый, опять во второй!
Заднее колесо пошло юзом, разворачивая мотоцикл поперек дороги, и он «перевернулся», хайсайдом выстреливая Винсента из седла, как ядро из пушки!
Сам мотоцикл покатился по дороге, стремительно теряя скорость и разбрасывая вокруг обломки пластика и металла, наткнулся на бордюр, подскочил и упал за пределами дороги.
Винсент же приземлился на ноги, которые тут же подломились.
Он упал на колени, локти, приложился шлемом, и, проскользив метров двадцать по асфальту, остановился.
Экипировка отработала по-полной, и вместо кожи и костей, как это было бы в моем случае, об асфальт сточились лишь пластиковые накладки наколенников, налокотников и нагрудника. Жить будет. Ну, а если он там себе чего-то сломал — это уже его проблемы. Меня он вообще убить пытался.
Я остановил мотоцикл, поставил на боковую подставку, полез под бак, куда указывала Ванесса, нащупал там сигнальную ракету и вытащил ее. Направил красный цилиндрик в небо и крутанул нижнюю часть по часовой стрелке.
Громкий хлопок — и в небо устремилась яркая красная звездочка.
Глава 10
Не удивлюсь, если все те, кто остался на старте, изначально были готовы к тому, что красная ракета рано или поздно взлетит над треком, причем скорее рано.
И не удивлюсь, если окажется, что эта готовность появилась во многом благодаря Ванессе, которая переживала за итог гонки больше, чем кто-либо другой. Больше, чем сами ее участники.
Хотя нет, плохой пример — я-то как раз не переживал.
В любом случае, буквально через пять минут рядом с нами уже была толпа мотоциклистов и машины скорой и пожарной служб. Последние вообще прибыли даже раньше двухколесных наездников, поскольку ехали не по дороге, следуя всем ее изгибам, а напрямую, срезая все повороты.
Винсент за это время успел прийти в себя и даже пытался сесть на асфальте, но, к счастью, перестал, после того как я ему сказал:
— На твоем месте я бы не стал этого делать. Экипировка твоя отработала, конечно, отлично, но у тебя могут быть внутренние повреждения, вплоть до перелома позвоночника. Так что лежи и не рыпайся, скоро здесь будет помощь.
— Как ты… — в полубреду произнес Винсент, едва слышно из-под шлема.
— Как я что?
— Как ты… Оказался сзади? Ты же был спереди!
— Ты, похоже, приложился башкой. — Я покачал головой. — Как я мог оказаться впереди тебя? Я же первый день
