Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Ахмед выпучил глаза, мученически скривился и согнулся пополам.
Вскочив, Андрей нанес ему рубящий удар в шею. Бородач ничком рухнул на землю, а Липатов схватил автомат и ударил в голову врага прикладом.
Сколько он бил, Андрей не смог бы сказать точно, но замер, лишь когда, словно в тумане, увидел свои сапоги, уделанные чужой кровью и сгустками мозга.
Подавив рвотный спазм, Липатов отступил на несколько шагов, не отрывая взгляда от почти безголового трупа. Потом прыгнул в траншею и побежал по ней, ожидая погони, криков, стрельбы. Однако всё было тихо. Уже почти стемнело, на укрепленной ферме вспыхнули прожекторы, горя все ярче и ярче.
Андрей выбрался из траншеи, ползком пробрался под еще не закрепленной надлежащим образом колючей проволокой, попал в заросли крапивы, не обратив на это ни малейшего внимания. Через десяток метров оказался на краю огромного, не полностью убранного картофельного поля. Сюда свет прожекторов не попадал, но Липатов продолжал ползти, пока не добрался до кустарника. Здесь он подскочил с холодной земли и опрометью бросился в лес, почти ничего не видя в сгущающейся темноте.
Пришло понимание, что в такой темени никто преследовать его не станет. Поэтому надо использовать ночь, чтобы уйти как можно дальше. Неважно куда. Главное – подальше отсюда. От рабства, от проклятых бородачей, от безысходности, от тяжелой, выматывающей все силы работы, от понимания, что ничего, кроме смерти, там нет.
Вскоре со стороны фермы донеслись звуки нескольких одиночных выстрелов.
16
В отличие от военных строителей, солдатам железнодорожных войск автоматы выдавались не только в день принятия присяги. Это старшему прапорщику Магомедову пригодилось, когда он, насмотревшись на воцарившуюся кругом анархию, принял главное в своей жизни решение – дезертировать из армии.
Несколько лет назад Мага даже помыслить не мог о таком шаге: армия сделала из него, уроженца отдаленного дагестанского аула, уважаемого человека – одела, обула, накормила досыта, дала образование.
Старики-родители нарадоваться не могли успехам сына. Гордились, когда получали благодарственные письма от командира части. Хвастались перед соседями почетными грамотами Магомеда, хвалебными заметками в окружной газете.
Но времена изменились. Началась война. Разумеется, вслух ее так не называли, говорили, что это вооруженный конфликт, недоразумение.
Армия встала на перепутье. Кто-то подался в сторону Блока Регионов (особенно те, у кого родственники проживали на территории, по которой паровым катком прокатились боевые действия), были и такие, кто принял сторону Центра.
Да, там прожорливая Москва, продажные и недальновидные партийные номенклатурщики, но именно Центр олицетворял легитимную власть, какой бы несправедливой она ни казалась.
Служить Магомедову стало в тягость. В голову начали приходить честолюбивые мысли. Мага и раньше был человеком гордым, но после нескольких удачно проведенных боевых операций самолюбие его возросло.
Он неоднократно говорил в кругу приятелей, что не хочет быть пушечным мясом и давно перерос должность командира взвода. Это не его планка. А еще Мага больше не хотел никому подчиняться.
Войны он не боялся. В конце концов, она – настоящее занятие для мужчины. Его предназначение.
Для чего еще матери рождают мальчиков?
Вот только одно дело – воевать за свои интересы и совсем другое – за интересы абсолютно незнакомых людей, к которым Магомедов не испытывал ровным счетом ничего.
Они находились так далеко от него в своей Москве, что порой казалось, что их и не существует вовсе. Так стоит ли проливать кровь за тех, кого нет?
В части он не был единственным дагестанцем. Земляков, многие из которых по его примеру остались на сверхсрочную или вовсе готовились к учебе в школе прапорщиков, набиралось на целый взвод, только раскиданы они были по разным ротам.
Лишь железная воля комбата не позволяла в батальоне установиться самому тяжелому из всех видов неуставных отношений – землячеству.
Как-то само собой кавказцы сплотились вокруг Магомедова, который стал для них и царь и бог.
Не желая портить отношения с комбатом, он держал своих абреков в руках, не позволяя полудиким Магам и Гогам распоясаться.
Авторитет его был непререкаем. Прикажи он прыгнуть в пропасть – и любой из них прыгнул бы, не раздумывая.
Выработанный веками инстинкт горца, живущего от набега к набегу, подсказывал, что вода замутилась настолько, что в ней можно безнаказанно ловить рыбу. Много рыбы.
Кавказцы поняли это первыми. Остальные еще дозревали.
Земляки давно подбивали его на этот рискованный шаг. Он долго колебался, потом, поняв, что другого удобного случая может и не подвернуться, согласился.
Комбат был в длительной командировке, особист ушел в глубокий запой. Никто не смог помешать трем десяткам дезертиров разоружить часового у склада с оружием и разжиться пусть старенькими, но вполне смертоносными АК-47, несколькими гранатометами, ручными пулеметами РПК и даже тремя СВД. Про пээмы и говорить нечего, хотя Мага все же предпочел бы пистолеты Стечкина или, на худой конец, ТТ.
Боеприпасов хватило, чтобы доверху загрузить армейский ГАЗ-53.
Дежурного по батальону Магомедов застрелил лично, не вспомнив о том, как не раз они ходили друг к другу в гости, пили водку и делили сворованную с продсклада тушенку.
Других офицеров той ночью в части не случилось. Солдаты-срочники сопротивления не оказали, кое-кто даже изъявил желание примкнуть к стихийно образовавшейся банде. В основном те, кто до службы успел схлопотать срок.
Поначалу Мага подумывал об этнически чистой группировке, но, после некоторых размышлений, сообразил, что в таком случае у него будет недостаточно сил, чтобы контролировать даже маленький район на ничейной земле. Конкуренты в два счета выбьют его оттуда.
Тогда Магомедов сделал отряд земляков своей личной гвардией, а остальных примкнувших (тут были не только славяне, но и киргизы, таджики, узбеки и человек пятнадцать грузин) начал использовать как пушечное мясо, доверяя им самые черные и потому редко бывавшие выгодными дела.
Командир из бывшего прапора получился хороший. Маге удалось закрепиться в полусотне километров от большого города, который стал жизненно важной артерией для новообразованного отряда боевиков.
Во-первых, город поставлял человеческие ресурсы, во-вторых, служил рынком сбыта продовольствия. Одно время Мага подумывал о торговле наркотиками, но нашлись те, кто не желал делиться и был достаточно крут, чтобы не допускать к лакомому куску посторонних.
Магомедову дали ясно понять, что это не его уровень. Дагестанец смирился. Вернее, сделал вид. Если стать полноправным хозяином этих земель, с ним обязательно начнут считаться.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
