а над их макушками величественно возвышались пики скалистых гор, поддёрнутые голубоватой дымкой. День был прохладным и солнечным, свежий осенний воздух действовал ободряюще и казалось, даже придавал силы. Старуха, оставшаяся в доме, продолжала неистово кричать, до слуха Алисии долетали обрывки грязных ругательств и имени, которое она четко разобрала. Дик. Дик! – выкрикивала старуха с каким то остервенением в голосе, Дик, эта сучка уходит! Остальных слов ей не удалось разобрать за стуком собственного сердца. Пар клубами вырывался изо рта, израненные руки ужасно саднили. Та минута, за которую она преодолела расстояние между домом и изгородью, показалась ей целой вечностью. Подбежав к забору она прыгнула на него с разгону и оперившись ногой о лагу из бруса, в два счета перемахнула через него. Из за спины раздался стук за хлопнувшейся металлической двери гаража. Обернувшись она увидела мужчину, бегущего вслед за ней. Одет он был в темно-коричневую куртку, отделанную мехом и темно-синие джинсы, потертые на коленях. Она сразу узнала в тем того незнакомца, прошлым вечером стрелявшего в полицейских и напавшего на ее дом. Не смея больше медлить, она бросилась по гравию, через подъездную дорогу в сторону леса. Довольно глубокий ров, густо поросший кустарником, отделял лес от земельного участка. Бежать по дороге не было никакого смысла, так как она была уверена на сто процентов, что ей не уйти от преследования. Единственным шансом на свое спасение был лес, в котором можно было спрятаться, попытаться запутать следы и уйти таким образом от преследования. Что будет потом, она не думала. Главное – оторваться от него. Ноги путались в густой траве. Перебравшись через ров она бросилась в глубь леса, то и дело петляя между деревьев. Сбившееся дыхание все чаще давало о себе знать. Жгучая боль от свежих порезов разлилась теперь казалось по всему телу. Сколько она уже бежала по лесу? Может быть прошла всего минута, может пять или десять. Чем дальше она убегала в лесную чащу, тем гуще та становилась. Ей казалось, что сама природа сейчас против нее, что она тоже на стороне тех, кто охотиться за ней. Сам лес пытался помешать ей уйти, выстраивая на ее пути все новые и новые преграды из кустарника и голубых елей. В какой то момент почувствовав, что уже нет сил продолжать бегство, она остановилась и прислонившись спиной к стволу огромной сосны прислушалась. Ни одного постороннего звука, ни единого шороха сломленной под тяжестью человеческого тела ветки не донеслось до ее слуха. Лишь щебетанье лесных птиц, укрывшихся где то наверху, в кронах деревьев, да собственное сердце, продолжавшее лихорадочно колотиться в груди. Чувство опасности продолжало бушевать внутри нее. Казалось, что даже птицы следят за ней со своих позиций. Нервы расшатались. Нельзя вот так стоять здесь долго. Нельзя долго задерживаться на одном месте. Что если он не один? Что если у них есть охотничьи собаки, надрессированные на то, что бы идти по следу? Алисия сейчас и впрямь ощущала себя загнанным в угол зверьком, жертвою коварного и опытного охотника, притаившегося где то неподалеку или рыщущего по лесу, в поисках ее, добычи. Охотника, получающего огромное удовольствие от этой погони. Может его глаза уже сейчас смотрят на нее. А рот его ухмыляется в предвкушении скорой победы. Наверное тоже самое чувствует несчастное, загнанное в угол животное во время охоты на него. Наверное. Простояв в раздумьях несколько минут, она почувствовала, что начинает замерзать. Осенний холод медленно прокрадывался под одежду, словно в знак солидарности с ней, давал понять, что ей снова нужно двигаться, идти, уходить от сюда. Не стой же черт побери! Двигайся! Не смотря на это, на лбу проступили испарины, лето под одеждой тоже взмокло. Отстранившись от дерева она медленно пошла, сил бежать по прежнему. Лесные массивы впереди нее становились не такими густыми, как те, что оставались позади. Стены деревьев становились реже и меж ихних стволов начинал просматриваться скалистый горный склон. Может быть там есть дорога, подумала она про себя. Не глядя больше под ноги, она ступила в очередной куст, попавшийся на пути и в тот же миг почувствовала как что то, железной хваткой обвилось вокруг ее голени. Затем последовал резкий молниеносный рывок вверх и оторвавшись от земли она перевернулась головой вниз, повиснув в таком положении в воздухе. Толстая веревка, переброшенная через ветви дерева подле нее, держала ее на весу. Петля, в которую она угадила, больно врезалась в плоть. Она почувствовала тошноту, подступающую к горлу, которая пришла на смену страху, охватившему ее. Полностью осознав наконец что произошло, Алисия попыталась дотянуться руками да того места, где петля мертвым узлом сжимала ее ногу, но не смогла этого сделать. Сейчас она была не на много проворнее борца сумо. Нет, излишний вес у нее отсутствовал, она была весьма в неплохой физической форме и старалась находить время по выходным дням, для посещения тренажерного зала, вместе с Элизабет. Видимо сказались ночь, проведенная на холодном сыром полу подвала, длительный бег по лесу и травмы, которые она получила за последние сутки. Все тело будто задеревенело и не хотело слушаться. Начинала болеть голова. Сколько человек вот так может провисеть вниз головой? Ей вспомнилась статья о инверсионной терапии, которое осуществляется путем виса вниз головой. Она никогда не практиковала йогу и не знала, являются ли правдой утверждения о том, что таким способом человек может избавиться от болей в спине и улучшить кровообращение в организме. Нервный отрывистый смешок вырвался из уст. Может я схожу с ума – подумалось ей. Новая попытка дотянуться руками до чертовой петли так же не увенчалась успехом. Нога начала неметь, на смену боли приходил холод, расползавшийся по всему телу, подобно метастазам раковой опухоли ускоренного действия.
Глава 9
Ему уже не в первый раз доставалось от своего отца. Это не было чем то из рамок вон выходящим. Это было нормой, нормой той реальности, в которой он жил всю свою сознательную жизнь. Он почти что не знал иной жизни. Весь его опыт познания окружающего мира, заключался в тех фильмах и телепередачах, которые ему изредка поводилось смотреть по телевизору. Зато разного рода наказания были ему очень хорошо знакомы. Помимо физических наказаний в виде порки или нескольких тумаков и затрещин, было еще и психологическое воздействие и если побои случались не чаще двух раз в месяц, то моральное давление имело место практически постоянно. Иногда оно ему казало нормой, неотъемлемой частью всей его жизни. Если конечно
