совсем не было вдохновения. Все мысли только о деньгах. Лишь изредка проходящие мимо красивые девушки поднимали молодому парню настроение. Он надеялся, что одна из них влюбиться в него. А потом окажется, что она из знатного рода или хотя бы имеет связи в какой-нибудь типографии. Но каждая, с которой Луи пытался начать диалог, тут же отворачивалась и шла дальше своей дорогой. Мечтать не вредно. Так он себя утешал.
Посидев в одном месте, поэт перешел на другое, затем на третье. Могло пройти полдня, пока вдохновение не появится. Он все думал, что может сделать нечто особенное, что выведет его и такого унизительного положения. Но ничего кроме как сочинять стихи Луи не умел. Да и чтобы податься в хорошее место, достойное столицы, нужно иметь знатные корни, которых у него не было.
Проходя по мосту через реку, поэт в очередной раз представил себя прыгающим вниз, и все проблемы решены. Но каждый раз он останавливал себя, видя в своем отражении на воде лицо матери. Она будет опечалена, узнав, что ее единственный сын умер, да еще и таким ужасным способом, который нельзя отмолить. Луи представлял гроб, вокруг которого собралось полгорода. Со всех сторон сам гроб окружен его плачущими сестрами. И все в печали, особенно отец, который всем видом не будет на это даже намекать. Но еще в детстве, когда купец только начинал свое дело, маленький Луи видел его и грустным, и плачущим на руках матери.
Блуждая по городу, он таки отыскать вдохновение. Произошло это, как часто бывает, в месте, которое поэт уже несколько раз проходил. Объяснял он это тем, что музе нужно не только подходящее место, но и время. Сегодня таковое настало у аккуратно срубленного дерева недалеко от дворца. Луи нередко ассоциировал себя с этим пнем, стоящим среди состоявшихся дубов. Он был таким же неудобным и кишел всякими букашками. Это было одно из его любимых мест.
Час за часом пролетели незаметно. Лицезрение собственных стихов, написанных пером на бумаге было единственным, что согревало ему душу. В такие моменты в его сердце таилась надежда, что однажды их все же заметят. И мысли эти жили вплоть до следующего утра.
Окрыленный музой поэт дописал третий за сегодня стих. Никогда прежде не получалось так много. На радостях он приблизился к дворцу, в который никого просто так не пускали. Луи слышал его описание изнутри. По ним можно было представить эти мраморные ступени, золотые люстры, бархатные ковры и картины, запечатлевшие на себе облик королевских особ. А в центре он видел себя, в дорогом облачении сидящим на одном колене и зачитывающим свой последний стих перед королем и его супругой, сидящими на троне. И когда уста его умолкают, все вокруг аплодируют, король встает и лично хвалит его.
Луи так замечтался, что не заметил проходящую мимо девушку и влетел в нее спиной. Оба упали.
– Простите ради бога, мадам, – выпалил вскочивший Луи. Он протянул ей руку. – Позвольте вам помочь.
– Вы совсем не видите, куда идете? – встав, она отряхнула платье.
– Еще раз прошу простить, я замечтался.
– Замечтался? И о чем же таком можно мечтать, чтобы не видеть людей вокруг себя?
– Вы действительно хотите моего честного ответа? – спросил Луи, удивленный, что она до сих пор не ушла прочь.
– Да, хочу, – прямо заявила она.
– Видите ли… – он был в смятении и не мог сообразить, с чего начать. – Я поэт, и я представлял, как может выглядеть мое будущее.
– И как же?
– На… На приеме у короля. Вот, – сказав это вслух, он немного устыдился своих слов.
– То есть, ты надеешься, родители смогут провести тебя туда?
– Нет, – ответил Луи, удивившись, что она не посмеялась над его наивностью, – я сын купца и не отношусь к знатным родам, – он отвернулся, собираясь уходить, и думал, что она сделает так же.
– Я тоже, как и многие парижане. Нас не уважают. Очень грустно слышать это от еще одного человека.
– Правда? Ты правда понимаешь меня?
– Да. И знай, ты не один. Но я тебя не знаю. Ты нездешний?
– Я приехал из глубинки полгода назад.
– Что же, тогда понятно. Значит ты еще не состоишь в нашем сообществе.
– Что за сообщество?
– Сообщество буржуев. Таких же, как и ты. Вместе мы гораздо могущественнее, чем поодиночке. Хочешь к нам?
– Я не знаю… Мне надо подумать.
– Подумай до завтра, – она достала маленький клочок бумаги и протянула ему. – Как надумаешь, приходи в любое время по этому адресу. А я пошла, а то уже опаздываю.
Луи развернул листок и увидел кривую надпись. Под каким углом он не смотрел, не мог понять, что там написано.
– Э… Подожди. Я не знаю, где это, – крикнул он ей вдогонку.
– Спроси у любого портного, тебе подскажут, – отдалось эхом по ветру.
Луи шел домой, озабоченный этим случаем. Все выглядело слишком подозрительно. Молодая и красивая девушка зовет в какое-то сообщество, состоящее не пойми из кого. Откуда-то достала записку, значит готовилась. Не подстроено ли все это? А главное, не опасно ли?
Подойдя к двери, Луи заметил на ней записку. Это хозяин в очередной раз оставил напоминание о долге. На небольшом листке, появляющемся каждые пять дней, черным карандашом было вычерчено число пятнадцать. Луи сорвал его и с неприязни порвал на клочки.
Зайдя домой, он сразу выкинул комок бумаги в окно, который сразу подхватил ветер и разделил на части, разлетевшиеся по дороге.
Весь вечер поэт провел в смятении. Может все же пойти и попросить там помощи? Он придумывал довод за и представлял, как все будет хорошо и получится, наконец, жить в достатке. Но потом Луи вспоминал деталь, из которой составлял полностью противоположное мнение, и уже представлял как его обманут и заберут последнее. Или, вовсе, не дай бог, убьют. Это метание продолжалось вплоть до полуночи, когда у него не оставалось сил бодрствовать.
Впервые за месяц новое утро отличалось от предыдущих. Не было привычных тревожности и страха. А все потому, что он решился пойти навстречу судьбе. Сегодня Луи решил прихорошиться, чего раньше не делал. А все потому, что хотел исправить свой вчерашний неопрятный образ в глазах той милой девушки. За полчаса он сильно преобразился в лучшую сторону, но все равно ему казалось, что чего-то не хватает. И недостающую деталь он нашел по дороге. Это был красивый белый цветок, названия которого поэт не знал. Поэт аккуратно сорвал его с дороги и повесил себе за ухо.
Чтобы вновь не мучить
