перебирая ножками больше похожими на столбы, колыхая всеми телесами, отдуваясь и утирая побагровевшее лицо.
— Скорее, бездельник! Они могут уйти! — подгонял его старший разъезда и наконец не выдержав оттянул толстяка плеткой.
Студень завопил выгнув от боли спину и не удержав равновесие завалился к забору, где росли лопухи и репей. С трудом приподняв свою верхнюю часть тела, он уселся на задницу и размазывая сопли и слезы загнусил:
— Господин сержант, за что, господин сержант? Не поспеваю, я за вами!
— Я мастер-сержант, паскуда! — тот снова замахнулся на сидящего в пыли толстяка своей плеткой, отчего Студень отшатнулся, оторвал руки от земли пытаясь прикрыть голову и снова завалился в лопухи потеряв равновесие. В начале улицы послышался топот копыт — еще полдюжины хусариев догоняла уехавших чуть вперед товарищей.
— Ну? — закричал их командир, — Валашская собака, долго ты в грязи валяться будешь?
Зарычав он схватился за свой кавалерийский меч, но положение спас старый слуга.
— Они там, там! — показал он рукой вперед, — Ехайте до конца этой улицы, увидите проулок и тела убитых солдат. А бандиты с телегой дальше поехали, к шахтам они уходят, к шахтам! Там одна дорога, вы их нагоните, ей-ей, нагоните! — не переставал старик указывать своей рукой в нужном направлении.
— Вперед, братцы! — дал команду мастер-сержант своим подчиненным, — И всех не рубите, парочку для виселицы живьем возьмем!
Десятка конных воинов в кольчугах и черно-оранжевых сюрко ускакала вперед, чуть позже скрывшись в проулке. Студень ахая и охая, наконец, смог подняться на ноги.
— Надоело мне все это, Кармадон! Завтра же уедем в деревню к родичам Фолле. Лучше в глуши лихое время переждать, чем попасть под горячую руку этих сволочей! Истинно говорю — завтра же!
Он с помощью слуги отряхнул, как мог, свою одежду содрав с нее колючки репейника, повертел головой проверяя не слышит ли кто, а потом зло шепнул:
— Надеюсь и этих ублюдков люди лейтенанта, перережут как свиней! Нет, уезжать нужно отсюда пока такой бардак кругом.
— Да где, сейчас лучше, господин? Говорят и по хуторам обозы фарнхельмцев ездют и там народ почем зря режут, да вешают!
— Ладно, старина, пойдем домой, мы свое дело сделали, теперь отдохнуть пора. — потом он остановился и рот его растянулся в улыбке предвкушающей такое удовольствие, которое без сомнения затмило бы все пережитое за сегодня и он потер руки облизнув свои красные губы, — А ведь нас, господин Игорик в подвале дожидается! Негоже нам, такого важного человека, ждать заставлять. Побеседуем с ним вдумчиво, узнаем где эта сволочь добро убитого купца припрятала и тогда уже ехать можно. Как думаешь, все Хорек расскажет?
— Расскажет! — уверенно кивнул старый слуга, — У нас в клетке и не такие птички пели.
— И то верно! Пообщаемся с господином Игориком, а после уже в деревню, да в глушь. Там отсидимся до времени. Пойдем, Кармадон, пойдем! — нежно похлопал он своего слугу по плечу словно старого товарища.
Лаэрт тянул лошадку по узкой дорожке, по обочинам заросшей густым кустарником. Может потому, что постоянно оборачивался, а может, из-за своего отличного зрения он первым увидел всадников съезжающих с небольшой горки и огибающих крайние дома южной слободы.
— Погоня за нами! — он пронзительно свистнул, подавая сигнал своим разведчикам, да и всем остальным стрелкам, а потом сильнее потянул лошадку за узду, — Нам еще сотню шагов пройти, а лучше чуть больше — там лучшее место для встречи, с боку не зайдут, кусты да овраг. Но! Вперед, Серка, шевели копытами!
Темный эльф тянул лошадку впряженную в возок, возле которого, почти бежало еще четверо.
— Давай, давай, еще полсотни шагов и встаем! Совсем немного осталось, вперед! — подбадривал он и лошадку и своих товарищей.
Когда они добежали до намеченного узкого места, телегу развернули и начали готовиться к встрече с преследователями. Сам темный вынул свои мечи-махайры, положил клинки на телегу, снова зарядив свой небольшой арбалет стал ждать приближающихся хусариев — тяжелых кавалеристов князя Казимеша. Лерник и Медведь тоже взвели большие арбалеты, только парень из числа валашских добровольцев поудобнее перехватил свое длинное копье.
— Десяток всего, я надеялся, что не меньше дюжины будет, но да ладно. — негромко сказал Лаэрт, — Хоть десяток, да наш сегодня!
Когда погоня втянулась в это узкое место, с одной стороны подпертое крутым оврагом, с другой — разросшимся густым кустарником и молодым березняком, всадникам пришлось вытянуться в колонну по двое. Усатый командир хусариев размахивая длинным мечом устремился к стоявшим за телегой беглецам, на его губах играла злорадная усмешка и в глазах горело желание расправиться с этими наглыми бунтовщиками и разбойниками. Но едва, до первых двух всадников осталось меньше десятка шагов, лейтенант, громко закричав, дал команду и первым пустил болт из своего тяжелого самострела.
Позади всадников с треском рухнуло дерево, отсекая им путь к отступлению, а со стороны березняка, из-за кустов выскочило не менее двух десятков прятавшихся до этого мужчин и каждый из них держал лук или взведенный самострел. В последнее мгновение ярость в глазах командира хусариев сменилась, скорее не на испуг, а на удивление. Понял, что сам завел свой отряд в ловушку, он попытался натянув поводья развернуть своего скакуна, но тут же вылетел из седла сраженный парой болтов пробивших кольчугу. Один из нападавших, видя такое избиение тяжелых кавалеристов словно младенцев, повернул своего коня и проломившись сквозь кустарник скрылся в обрыве. Но крутой спуск сыграл с ним, да и с его конем злую шутку. Лошадь не удержавшись на склоне, ломая ноги покатилась вниз подминая под себя седока.
— Лошадей жалей, черти, кому говорил! — прокричал темный эльф, видя что стрела попала одной из лошадей в круп и та взвилась на дыбы сбрасывая с себя раненого наездника.
— Ловите коня! — крикнул лейтенант увидев все это, — Добивайте раненых и спуститесь в овраг, что там с упавшим?
Через некоторое время, последние крики и стоны попавших в засаду хусариев затихли, солдаты Лерника переловили всех лошадей, разве что кроме той, что сорвалась с обрыва в овраг. Коня пришлось добить, а вот всадник был уже мертв, раздавленный своим четвероногим другом.
— Кольчуги, кожаные и стальные доспехи снимаем! — дал команду дроу, — И сюрко тоже, но аккуратно, старайтесь не рвать и в крови поменьше возекайте, самим же отстирывать придется!
— Да на кой бес, нам фарнхельмские тряпки сдались? — недовольно выкрикнул один из добровольцев, на что темный оскалился обнажив клыки и ответил:
— Для дела все, для дела или ты хочешь поспорить со мной?
— Не пререкаться с господином Лаэртом, исполнять приказ! — поддержал темного и Лерник, — Нам их форма, для других нападений сгодится.
— Того в овраге, тоже раздевать? — спросил бывший стражник из отряда лейтенанта, — А лошадку? Жалко так бросать,
