© колик Я отдыхала. Пока Константин весело проводил время со своими друзьями, я сидела на мостках и полоскала ноги в ледяной речке. На берег иногда приходили люди: набрать воды в котелок, сполоснуть посуду, окунуться с разбега. Никто со мной не заговаривал, и я наслаждалась тем, что не надо было все время куда-то двигаться, и можно было не валяться ночью под кустами. Нас пустили переночевать в палатке одного из тех, кто приехал с нами в поезде. Или с кем приехали мы. И мы ночевали в ней уже несколько ночей. Мне наконец-то удалось как следует выспаться и даже слегка расслабиться. Костя сказал, что это похоже на пионерский лагерь. Я не помнила, что это такое, а могла и просто не знать. Но на всякий случай многозначительно ему покивала, чем вызвала его удивление.
Днем, когда мне надоедало сидеть без движения и пялиться на текущую воду, я возвращалась в лагерь и оказывалась в самом разгаре каких-нибудь игровых действий.
Так, например, однажды я увидела, как одна группа людей, сбившихся в кучу и окруживших себя какой-то огромной картонной коробкой, склеенной из целой кипы других картонок, которые они поддерживали руками, швыряла какие-то предметы в другую такую же группу людей, надевших на себя похожую картонную коробку, но раскрашенную в мрачные цвет. Еще они светили друг в друга лазерными указками. А вокруг бегали несколько человек с блокнотиками, ставили какие-то галочки и «снимали» с групп какие-то «хиты».
Костик объяснил мне, что это отыгрывается бой звездолетов в открытом космосе, и я, приглядевшись, начала понимать, что происходит.
От одного корабля по указанию Мастера (человека с блокнотиком) оторвали целый кусок картона, и в корабле разгерметизировался целый отсек. Оттуда, имитируя полет в невесомости плавными движениями, «выплыл» человек, медленно приблизился к Мастеру, поманившему его пальцем, кинул ему на блокнотик пару игральных костей, и пока они перекатывались, и он, и хозяин блокнотика, и остальные члены обоих экипажей замерли в напряженном ожидании. Наконец Мастер, что-то прикинув, объявил, что человек в разгерметизированном отсеке успел надеть скафандр, который к тому же оказался в порядке. Экипаж «подстреленного» корабля радостно взревел, а выплывший в «открытый космос» человек кивнул, надел на голову мотоциклетный шлем и плавно вернулся к кораблю. Теперь он использовал свое преимущество: держась рукой за обшивку корабля, он нанес вражескому космическому крейсеру значительное повреждение своей лазерной указкой, выведя из строя одну из их антенн (Мастер, приглядывающий за другим кораблем, тоже бросал кубики). Сразу после этого человек в открытом космосе получил выстрелы из нескольких лазерных указок, и всем без кубиков стало понятно, что он труп. Он картинно согнулся, оторвался от обшивки корабля, раскинув руки, медленно покружился, словно в танце, изображая, как его тело медленно уплывает в открытый космос, потом мягко опустился на траву и остался неподвижно лежать. Повернув голову, не снимая шлема, он стал наблюдать за продолжением боя. Потом, когда третий Мастер с блокнотиком что-то у себя отметил и помахал ему рукой, чтобы он покинул поле боя, он встал, отряхнулся уже без всякой наигранной плавности, снял шлем и убрел, все время оглядываясь. Константин пояснил, что он пошел в «мертвятник» отбывать там пару часов свою смерть, чтобы потом «переродиться» и продолжить игру уже с другой ролью.
Мне было любопытно наблюдать за игроками, которые подходили к исполнению своих ролей с комичной серьезностью, как будто для них это была не игра, а реальная задача, от которой зависело их дальнейшее будущее. Они собирались у костра, обсуждали игровые моменты, коршунами налетали на Мастеров, когда не были согласны с их решениями, как футболисты на арбитра, показавшего незаслуженную (по их мнению) желтую карточку.
Я удивлялась такому отношению к игре, особенно когда мне пояснили, что в ней нет победителей или проигравших, за нее не выдаются ни дипломы, ни награды. Поиграли и разъехались. Но когда я поделилась своими соображениями и наблюдениями с Глюком, тем самым парнишкой, который подал нам руку в поезде, а потом приютил нас в своей палатке, он посмотрел на меня совершенно безумными глазами, как будто я сказала даже не глупость, а что-то неожиданно неприличное. Он расфыркался, побил себя по лбу тыльной стороной ладони, деликатно выражая этим свое мнение о моих умственных способностях, и только после этого обрел наконец способность членораздельно выражаться. И то от возмущения его голос то и дело давал «петуха», подозреваю, правда, что несколько наигранного.
— Да мы по полгода к играм готовимся! Историю изучаем, костюмы шьем, легенду себе продумываем, даже если у нас именных ролей нет.
— Именных ролей?
— Ну да. Ты вот кто здесь?
— Я… Я вообще-то здесь случайно.
Он уставился на меня круглыми глазами.
— Случайно? Вот здесь, посреди тайги, в самый разгар региональной игры? — он опять расфыркался, раскурил сигарету, зажал ее углом рта и рассматривал меня одним глазом, сощурив второй, чтобы не щипало от дыма. — Откуда вы вообще взялись? А, ну да, запрыгнули в наш поезд…
Он пытливо на меня смотрел, сузив смешливые синие глаза, углом рта выдыхая дым в сторону и скрестив руки на груди.
Я беспомощно огляделась, ища глазами Константина. Но он куда-то исчез, и я на всякий случай решила придерживаться правды, не всей, конечно.
— За нами гнались гопники.
Глюк перенес вес тела на другую ногу, сделал очередную затяжку, не сводя с меня настороженного взгляда.
— И вы так далеко заехали — от гопников? — подозрительно спросил он неестественно тонким голосом.
— Ну… — мялась я, — а перед этим… Костик вытащил меня из дурки, и теперь мы скрываемся, кажется, нас хотят убить…
