Пусть только посмеет показаться на глаза.
— Хватит убиваться, как девчонка. Прошлое не изменишь.
— Тебе хорошо говорить. Не тебя же бросили — огрызаюсь в ответ.
— Прости запамятовал. Кто сделал подобное с тобой? — он потер переносицу будто призадумался. Сукин сын глумиться надо мной. Давай продолжай в том же духе. Будет припоминать при каждом гребаном удобном случае
— Ааа… Верно. У тебя и не было никого. Точно. Может я ошибаюсь, — голос наполненный иронией и тычет пальцем в грудь. Вопрос застывает в холодных глазах. Без лишних движений, одними словами прикладывает грудью на землю. Опуская эгоистичное нутро с размаху на землю. Профессионально. Вдребезги.
— Прибереги свои сожаления и слюни для другого. В твоей жизни должно же остаться место для важных вещей. Не заставляй поступать с тобой очень — очень плохо, — смеряет унизительным взглядом с головы до ног. — Инвалид на всю голову.
Хотел ответить ему тем же. Но тут неожиданно, дверь отворяется и в меня с разбегу впечатывается облако кудряшек с кукольным лицом. Забываю обо всем на свете. Сладкий ангел оказывается в моих объятиях.
— Папааа — восторженные возгласы.
Он самый. Думаю про себя. Тот, кто не заслуживает подобного счастья.
Кудряшка визжит от восторга.
Приподнимаю её Бергманн наблюдает семейную идиллию, скрестив руки за спиной. Тихо посмеиваясь надо мной. Все неприятные ощущения исчезают по мановению волшебной палочки и дочурка уже сидит на руках. Зарылся носом в волосы своей малышки. Ноздрей касается безумно родной запах. Дышу им, как ненасытный маньяк. Но не тут-то было.
— А где мой подалок? Ты привез подалок? — и щенячьими глазками уставилась на меня. Правда?! Дурак даже не додумался. С пустыми руками приперся домой к своему ребенку. Спина в напряжении и чуть не поперхнувшись слюнями, застываю и беспомощно посмотрел на своего помощника. Он из-за спины достает игрушку. Вот как ему это удается? Предусмотреть и такой вариант событий. Незаметно подходит ко мне и сует её. Кукла похожая, как две капли на Настёну.
— Моей сладкой девочке самое лучшее, — показываю игрушку. Огонек радости в глазах загорается и сверкает теплыми шоколадными переливами. Она прижимает её к сердцу, как драгоценность. Где-то за спиной раздаются счастливые возгласы. Поворачиваюсь лицом к парадной двери. Можно было сразу догадаться, кому они могли принадлежать. Родители. Маман как всегда в своём репертуаре. Слезы. Сопли. Отец, держал лицо. И только блеск в глазах выдавал его состояние. Удовлетворения и каменного звериного спокойствия. Я же разрывался между желанием обнять его или поджать хвост от страха. Зная, что мне потом прилетит по полной программе. И я в полной заднице. Пожал мою протянутую ладонь крепким рукопожатием. Чуть пальцы не раздробил. Еле сдержался, не напрудив в штаны. Если меня спросят, кого я боюсь больше всего на свете? Ответ мог быть только один единственный. Человека, воспроизведшего меня, на божий свет.
— Сыночек, наконец-то тебя выпустили, — мама вцепилась своими ухоженными пальчиками в локоть и повела нас неведомою тропой, вдали от отца, сохраняя безопасное расстояние. От гнева громовержца. Немного трухнул. Спина покрылась липким противным потом, чувствуя на себе тяжесть, продавливавшего своим превосходством. Мама завела в уютную столовую, на столе множество блюд источающих ароматы изысканных блюд. Застонал от злости. Очередное насилие над больным. Я вдруг осознаю, что готов сожрать даже тарелки со стола, настолько остро ощущался голод. А мне из этого гастрономического безумия, можно только выпить воды и то, без газа. Отец внимательно разглядывал исказившееся лицо своего отпрыска и одновременно выслушивал отчет от моего телохранителя. Моего…, как будто я пустое место… Он умел это делать в назидание другим, выставляя перед всеми полным ничтожеством. Впрочем за последнее время, моя персона заслужила и не такого обращения к себе…
Незаметно, пригласили к столу. Акула ослабила хватку отпуская жертву, позволяя ей расслабиться, давая почувствовать на мгновение мнимую каплю свободы. Внимание отвлекла маленькая, кучеряшка трещала и я отвечал ей тем же, ловя каждый лепет из её уст. За этот вечер мы обменялись тысячами поцелуев, поглаживаний и объятий и я забылся, окунаясь в мир забытых ощущений любви и нежности. Мама ворковала, как голубка, пытаясь смягчить удар отца. Хмыкнул… она не знает своего мужа, в какого монстра, он превращается, если это касается особенно важных дел. Атмосфера благожелательности так и витала в воздухе. Спасибо и на этом, что прилюдно не казнили, как отщепенца. Вечер подходил к концу. Уловил отчетливый приказ одним лишь огнем во взгляде чтобы я закруглялся и пошел усыплять свой маленький щит. И возвращался, принимать бой и молниеносное поражение.
— Идем спать сладкая зефирная зайка, — дочка уже клевала глазками. Но держалась. как маленький спартанец. Истинная Волкова…
— Папочка. А деда тебе будет делать а- та-та?
Моя челюсть упала на пол от удивления.
Откуда маленькая проныра догадалась. Да и вообще с каких пор этот ребенок начал мыслить, как взрослый человек?
Да, Антон, твоя дочь взрослеет на глазах и скоро превратиться в красивую барышню. А ты все валяешь дурака и продолжаешь играть в бирюльки. Даже не заметил, а шкода внимательно впитывала каждую мысль проскользнувшую в моих глазах. Маленьких детей не обманешь, они ложь чувствуют за версту, чисто на интуитивном уровне. А глазки хитрющие до невозможности. Мотнул головой. Чего это я? А хвост неосознанно прижал от страха. Батя в ярости и даже не скрывал от меня, а ожидает мою шкурку как минимум плетка, потому что переступил черту. Дочка закопошилась в руках, маленькая головка примостилась удобно разместившись на плече. Сонные глазки слипались от усталости. Теплое дыхание касалось щеки. Растекся лужицей от умиления. Уложил своего ангелочка в постель. Включил ночник на тумбочке и комната озарилась мягким светом. Поправил подушку. Накрыл её одеялом. Присел рядом на постель. И долго смотрел на неё, прислушиваясь к тихом сопению. Убрал затесавшуюся на личико прядь кудрявых волос за ушко. Маленькое и белоснежное. Накрыло отцовской любовью к своему чаду. Расслабился и забыл о течении времени.
Тут приоткрылась дверь. В проеме показалась фигура Эда. Ну вот и пришел момент расплаты за своё безрассудство. Шли молча. Издали увидел полоску света в коридоре. Старик ожидал в нетерпении обрушить весь свой накопившийся гнев. Бергманн первым вошел в кабинет пропуская меня. Захлопнулась с громким стуком дверь. Вздрогнул от неожиданности. Никогда не видел таким своего отца. Молнии трещали в накалившемся воздухе. Искрами злости. Столько бешенства во взгляде.
— Садись, — кивнул в сторону кожаного кресла напротив рабочего стола из красного дерева. Хотелось развалиться, но решил не провоцировать батю. Уселся притворившись покорным. Закинув ногу на ногу. Идиотская привычка
