разожгу и вернусь.
Как только дверь за Сергеем закрылась, Мина повернулась к фурии, с абсолютно бесстрастным лицом, тихим, едва слышным голосом, практически дружелюбно прошептала, улыбнулась, обнажая клыки.
— Надумаешь его использовать, прыгнув к нему в койку, высушу и порву, а что останется, скормлю рыбе в Кубани, — и улыбнувшись еще шире, — ты меня поняла?
Аяна вздрогнула, как от пощечины, медленно кивнула.
— Так вы с ним… ну… пара?
— Нет, мне не нужно спать с ним, чтобы он был роднее всего мира. Он и есть этот мир, тебе не понять.
— Так объясни…!
Дверь открылась, впуская внутрь Сергея и запах дыма.
— Ну вот, ща прогорит, это не долго. — Осмотрев настороженно молчащих девушек, подхватил свою бутылку пива, отсалютовывая им. — Ну и чего киснем? Давай, уже, спрашивай, пока дрова прогорают, что именно тебя интересует? Что-то, кстати, Мина поможет вспомнить, ведь так? — Так «угукнула», не отрываясь от телефона. — Вот и ладушки. И так, на чем мы остановились? Ах да! На сердце! — Фурия моментально оживилась, включила диктофон. — Это было еще на заре мира, когда никто толком ничего не понимал, что происходит, а богов еще не было, ну вот, один из самых прытких, так сказать, оказался в нашем мире и потребовал поклонения ему. Во-от… Ну, я немного погорячился, подстрелил его, а Иерином, это его дети хранители леса, кстати говоря, помог вырезать сердце, но сохранить жизнь этому богу. Звали его Кастор. А заспиртовать помогли гноманы, из рода Хартвигов. Вот с тех пор и стоит у меня на полке, как напоминание, что все здесь приходящее… Еще пивка?
Девушка ошарашено покачала головой, сама открыла бутылку и залпом опустошила ее. Сергей с Миной удивленно переглянулись, достал еще одну, поставил на стойку.
— А как же боги? Остальные боги?
— А что остальные? Я попросил Иеринома, чтобы он познакомил меня с богиней жизни, так мы познакомились с Лаурой, она познакомила с Пиларой, а девочки уже привели остальных… Как-то так. Были несколько, которые хотели занять их места в пантеоне, но мы вежливо попросили их этого не делать, и они ушли… — Мина прыснула в кулачок.
— Ага, это когда ты ему голову отрубил, а потом пинком отправил в Кубань, а второго заставил вскрыть себе живот и кишки наматывать на Древо? Оно тогда за два дня в три раза больше стало, ты об этом разговоре?
Сергей скривился, как-будто разом съел лимон и закусил головкой чеснока.
— Я говорю, ПОПРОСИЛ ВЕЖЛИВО, — произнес он с нажимом. — А то, что они решили устроить бойню, то я не виноват!
— Ага, отец потом долго смеялся, рассказывая, как ты… — Но Сергей не дал ей договорить, приложив палец к губам.
— Все было прилично и вежливо! Мина, не перебивай старших, это не красиво.
— Ой, да ладно! На 20 лет старше! Ха! И еще раз ХА!
— Блин, хватит уже, а! Посмотри как застращала ребенка, сейчас сбежит, что я Саше скажу, а?
Аяна сидела с выпученными глазами, переводя взгляд с Сергея, на Мину и обратно.
— А… а… а можно мне покрепче, чего-то?
Сергей молча открыл морозильную камеру, достал бутылку водки, моментально покрывшуюся льдом, налил рюмку и пододвинул к девушке. Та взяла, молча запрокинула, скривилась, добавила «еще», выпила вторую, открыла кастрюлю с замаринованным мясом, занюхала им.
— Я извиняюсь, а много у вас таких историй?
— Каких историй? — делано удивился хранитель, нанизывая мясо на шампуры.
— Ну, про богов, расчлененку и все такое прочее?
— А ты что, решила триллер написать? — Хохотнула Мина.
— Нет, но согласно нашей истории, мы не переживали больших войн, а преступность всегда была низкой, и вообще…
— Ну-ну! Выключишь, диктофон, я тебе такое расскажу!
— Мина! Ну ёкарный бабай! Она же потом неделю спать не сможет! К тому же, там был твой отец, а не ты, поэтому не надо… — А повернувшись к изрядно захмелевшей фурии, добавил. — Все ровно так, как написано в учебнике истории, и ничего такого НЕ БЫЛО! — Нанизав последний шампур, бодрым голосом добавил обеим. — Ну что, барышни, пошли жарить? Это самый главный процесс во всем ужине! Мина, золотко, возьми мне еще пивка, спасибо!
Шашлыки медленно поджаривались, Сергей нарезал овощи, делал соусы, периодически поворачивая мясо, и параллельно, как можно более обтекаемо отвечал на вопросы начавшей трезветь корреспондента. Но та постоянно возвращалась, то к одному, то ко второму эпизоду, который Сергей хотел бы забыть. В конце-концов, не выдержав, Сергей заглянул в глаза фурии.
— Выключи, пожалуйста, телефон, — та сглотнула, от такого пристального взгляда и тона, которым это было произнесено, но диктофон отключила. — Послушай, милочка, вот зачем тебе это? Ты хочешь, чтобы народ узнал о том, какую бойню устроили архаары, когда вдруг захотели поставить правящей династией один из своих кланов? Об этом хочешь узнать? Или хочешь узнать, почему у нас судьи, выносящие приговор, приводят его в исполнение? Или о том, как один сумасшедший божок сжигал детей живьем, пока мы его не нашли и не сделали ему «Орлиные крылья»? Ты знаешь, что это такое? Нет? Это человека привязывают головой к вытянутым ногам, чтобы спина напряглась, и вскрывают ребра, выворачивая их наизнанку, обнажая внутренности. И человек при этом еще жив! В сознании. А чтобы сердце от боли не остановилось, поддерживают лекари. Но только богам этого не нужно, они и так могут жить. Знаешь, что делал этот гад, чтобы вернуть свою силу? А я тебе расскажу! Он не давал им умирать, сжигал и не давал умирать, а потом, доставая их сердца съедал, пока они бьются… Об этой истории мира ты хочешь узнать и рассказать?
Фурия откровенно заливалась слезами, уже не просто всхлипывая, рыдая. Мина подошла к ней, обняла, ласково поглаживая по голове и маленьким рожкам.
— Не стоило тебе об этом говорить, Сергей, не стоило. Не всякий вынесет этот груз знаний. Представляешь, у нее сейчас мир рухнул и перевернулся.
— Может ты и права, что не стоило, а может, теперь она сама подумает, нужна ли миру такая история, и что будет потом, если эти темные пятна вылезут наружу. — Тяжело вздохнув, глотнул пива, снял с углей шашлык, выкладывая его в глиняную макитру. — Я не хочу, чтобы начались гонения на архааров, которые не смирившись с поражением 500 лет назад организовали свое государство. Да ради всех богов, пусть живут. Или представь, как начнут относиться хуманы к Древу альфаров? Да даже фурии, вон, отличились как-то. К тому же, я никогда не врал. Не говорил всей правды, или не говорил вообще. Но врать откровенно, не врал. — Фурия
