Страх и непонимание из-за этого внезапного конфликта стремительно нарастали. Теперь население получит ответы на свои вопросы, и они им не понравятся.
Радио начало передавать тот же лозунг, который мы пустили по военным каналам. Оно будет обрушиваться на население со всех частот и вместе с ним придет образ их лидера, убитого на улице. Станет ясна не только причина восстания, но и то, насколько оно успешно. Ни у кого из тех, кто все еще разделял подобные убеждения, не было причин не раскрывать себя, будучи уверенным, что их сторона побеждает. Даже если у населения и не было никакой реальной поддержки, граждане все равно набросятся друг на друга так же яростно, как и военные, убежденные, что виновные в этом злодеянии живут среди них.
Если бы это был мир, который должен был завоевать мой легион, мы бы позволили разрушениям расти, а затем устранили бы оставшиеся военные угрозы молниеносной атакой с нескольких направлений. Тем не менее, этот мир должен был остаться раздираемым распрями лишь на некоторое время, пока не прибудут Имперские Кулаки, чтобы привести его к согласию. Я был уверен — найденное здесь Рогалом укрепит его веру в превосходство Империума и избранный путь. Это должно понравиться ему.
— Господин, — спросил Эйтан, когда мы на большой скорости двинулись прочь от места засады, — со временем мы добьемся своих собственных завоеваний?
— Тебе тяжело, — ответил я, — наблюдать, как твои братья из других легионов одерживают победы и прославляются как герои?
— Да, господин, тяжело, — честно ответил Эйтан. — Иногда мы даже облачаемся в их цвета, вместо того, чтобы использовать свои.
Я понимал жажду признания Эйтана. Он был одним из первых легионеров, набранных в одной из редких частей Терры, все еще не обескровленной бесконечной жаждой наполнить армии моих братьев, хотя с тех давних дней я уже значительно расширил как нашу сферу охвата миров, так и критерии вербовки. У меня не было такого же понимания манипуляций с генами, как у моего отца, но я знал, что подаренное моего легиону геносемя было удивительно стабильным и поэтому мы могли принимать некоторых кандидатов, которых другие легионы, возможно, сочли бы неподходящими.
Я улыбнулся под шлемом.
— Терпение, сын мой. Довольствуйся тем, что я тебе сейчас скажу. Во-первых, именно мы помогли им одержать некоторые победы, хоть они и не знают об этом. Во-вторых, в то время как они будут считать, что Двадцатый потерян и лишен лидера, вы на самом деле знаете своего примарха с тех пор, как впервые стали Астартес. И, в-третьих, когда придет время раскрыть себя всей галактике, мы затмим всех.
Эта перспектива в равной мере волновала и тревожила меня. Я сам жаждал признания, но старался держаться в подчинении нуждам Империума. Выйти из тени после столь долгого времени было не тем, что мне удастся с легкостью.
— Господин?
Этот голос не принадлежал никому из моих спутников. Он исходил из микро-бусины в моем ухе, и я понял, что он принадлежит Армиллию Динату. Динат проявил себя как один из самых способных командиров, и я поручил ему полностью контролировать данную операцию, в то время как я находился на передовой. По правде говоря, учитывая самодостаточный характер нашей деятельности, довольно немногое требовало контроля. Он не стал бы связываться со мной с «Альфы», моей боевой баржи, которая должна была скрываться от вражеских сканеров за меньшим из двух спутников планеты, если только дело не являлось чрезвычайно срочным.
— Да? — ответил я. Не было никакой необходимости отчитывать Дината за это нарушение протокола миссии.
— Мы только что получили сообщение по сети. Возможно, мы нашли еще одного брата.
Дрожь возбуждения пробежала по мне. Император сам нашел Хоруса, тут не было никаких сомнений. Но моя сеть сыграла важную роль в том, чтобы сообщать и направлять нас к некоторым из остальных братьев, которых нашел Великий Крестовый Поход. Тем, кто, например, прибыл на Макрагг, Инвиту и Кемос, сразу становилось ясно, что местные правители, скорее всего были творениями моего отца. Поэтому мы с Малкадором ускорили ход событий, чтобы примархи были обнаружены как можно раньше.
Однако из всех моих братьев был один, с которым я отчаянно надеялся встретиться. Хотя я ощущал родство, когда видел тех, кого находили до этого — всех без их ведома — я еще не обнаружил того, чья душа, как я чувствовал, была бы связана с моей собственной. Это казалось странным, но я знал, с уверенностью, превосходящей практически все остальное, что где-то в галактике находится брат, с которым я могу и буду делиться всем.
— Принято, — ответил я. — Всем оперативникам отбой и приготовься к вылету.
Я не позволю этому событию подождать. Имперские Кулаки могли справиться с этим миром любым способом, и мы уже проложили им путь. Когда Охотники за головами, Гакул и я достигли моста, обозначенного в плане нашей миссии, и спустились с края на транспорт, проходящий снизу, я настроился на местное вещание и услышал примитивное, воинственное пение, которое, по-видимому, так повредило это общество поколение назад.
— КРОВЬ И ЧЕРЕПА! КРОВЬ И ЧЕРЕПА!
Дорн был желанным гостем в этой системе. Меня же ждали более важные места.
Рогал Дорн не любит меня.
По правде говоря, я тоже от него не в восторге. Трудно любить своего брата, когда он так напыщен, но при этом считает себя скромным слугой. Его доспехи были сделаны из того же материала, что и доспехи нашего отца, и ему было поручено командовать обороной Императорского дворца: никто не любит хвастунов, особенно когда вы идете на войну в одежде, напоминающей Повелителя Человечества. В таких обстоятельствах убеждение всех в своем смирении кажется высокомерием.
Кроме того, он никогда не лжет. Я не доверяю никому, кто говорит только правду.
Открыто мы работали вместе только один раз — в походе против Принца Мира. После того, как вмешательство моего легиона значительно ускорило капитуляцию мира, уничтожив почти весь правящий класс в одну ночь, Рогал высказывал мне не только за то, что я помог ему, но и за то, что, по его мнению, я сделал это неправильно. Он утверждал, что действия моего легиона были эффективны, но не оптимальны, по моим же собственным критериям. В этом он как был прав, так и заблуждался.
Это правда, что я мог распорядиться своими силами по-другому. Я мог бы подождать, пока ситуация не станет еще менее стабильной для защитников, и я мог бы избежать убийства правящего класса и более спокойно привести мир к согласию. Тот факт, что я этого не сделал и что Рогал об этом узнал, говорит нам кое о чем.
Во-первых, это говорит о том, что Рогал считал, что мой легион должен действовать как велят Имперские Кулаки и мои методы должны подчиняться ему. Для легиона и примарха, столь поглощенных своей верностью Императору и Империуму, было весьма странно сочетание мнимого смирения и неприкрытого высокомерия. В конце концов, мы с ним братья и вроде как равны. Интересно, выдвинул бы Рогал те же требования, если бы к нему присоединился Хорус? Или же, так как я и мой легион считаемся опоздавшими в Великий Крестовый Поход, он мнит, что имеет превосходство по принципу старшинства?
