науке дамского кокетства, Зоя Васильевна ничему не научилась за свою долгую жизнь. Она всегда с некоторой долей зависти наблюдала за своими соплеменницами, кому этот дар был дан от роду. Умение стрелять глазками, многозначительно улыбаться, зазывно хохотать, иногда и прикидываться дурочкой – с этим талантом надо родиться.
Неужели мужчины, даже самые умные, не видят искусственности этих бабских ужимок? Но от века все попадаются и попадаются на их удочку. Жорик влип, и как же быстро! При том, что Анжела была как минимум на полтора десятка лет старше, а Жорик наверняка не был обделен женским вниманием.
Во времена Зоиной молодости у девушки должно было быть «все при ней», в смысле здоровой полноты и приятных округлостей. Парню же полагалось быть крепким, но стройным. В нынешние времена все встало с ног на голову. Посмотришь на парня: не то мускулами оброс, не то жиром заплыл (под рубахой не видать), но котируется. Девчонки же сплошь – былиночки, и, стремясь к совершенству, изнуряют плоть мыслимыми и немыслимыми способами.
Но лезть с нравоучениями и советами, когда их не спрашивают, – это был не Зоин вариант.
– А муж? – Вольдемар маячил вдалеке и даже не делал попыток отыскать жену хотя бы взглядом.
– Я не собираюсь навязываться! – и, уловив скепсис на лице Зои, поменяла мотивировку: – Нет-нет! Сейчас не тот момент!
– Я хотела сначала в музей кочевника. А вы?
– Да ну их, кочевников! Пойдемте к шаману!
Вот почему она не хотела искать защиты от приставучего Жорика у мужа. Она собиралась обсудить с шаманом свою деликатную семейную ситуацию.
Анжела была не просто лидером по жизни, она была манипулятором. И Зоя Васильевна покорно повлачилась, как пленник на волосяном аркане, за ней. Похоже, она сама, как и Жорик, как и Вольдемар, не могла противостоять мощным энергетическим импульсам этой дамы.
У входа в юрту уже собралась очередь из жаждущих чуда. Но принимал шаман как-то не регламентировано: одни выскакивали, не пробыв в юрте и пары-тройки минут, другие задерживались на десять-пятнадцать.
– Не успеем! – сказала Зоя Васильевна без собого сожаления.
– Я не уйду, пока не попаду к нему! – заявила Анжела. – Лучше я город не пойду смотреть! Я только из-за шамана сюда ехала.
Тут уж интеллигентность изменила Зое Васильевне.
– Ну, так и стойте здесь! Я-то вам зачем?! Я ехала, чтобы все посмотреть!
– Умоляю! – простонала шантажистка, сменив безапелляционный тон на просительный.
– Да не съест же он вас!
– Я одна к нему идти робею.
Нет, это что-то с чем-то! Однако Зоя Васильевна осталась – не выдираться же из цепких Анжелиных ручек на потеху гражданам.
Наконец, они оказались у заветного входа. Вышла молодая пара, а в юрту нырнули стоявшие перед Анжелой и Зоей Васильевной пожилая женщина и паренек лет пятнадцати-шестнадцати, бабушка с внуком, надо полагать.
– Ну что там?! – жадно спросила Анжела, как двоечница-студентка, никак не осмеливающаяся войти, наконец, к экзаменатору, у выскакивавших счастливчиков, уже отстрелявшихся.
– У нас друзья год назад приезжали к Нему. У них два пацана, а они хотели девочку, чтоб уж наверняка.
– И что?
– Он сказал – год не надевать жене мужевой одежды. Маек, там, тапок… И не курить. («Вот молодец!» – подумала Зоя Васильевна). А мужу – ничего из женского.
– Да что ж муж может надеть из женского?!
– Вообще ничего, даже фартука на кухне!
– Надо же! – ахнула Анжела. – И что?
– Ксюшка сейчас беременная. УЗИ показало – девочка! Вот и мы приехали…
Теперь ахнула уже вся очередь.
– А вам что сказал?!
– Нельзя говорить! Это информация только для нас, – важно промолвил молодой муж.
Вышли бабушка с внуком. Внук выглядел слегка ошеломленным, у бабушки взор светился торжеством.
Трепещущая Анжела и слегка все же оробевшая Зоя Васильевна вошли в святилище.
Шаман сидел на невысокой скамеечке, украшенной прихотливой резьбой, в центре юрты, возле очага. Огня в очаге, естественно, не было. Если он и топился в ненастную пору, то не в июльскую адскую жару. Дым тогда выходил в отверстие в потолке юрты, сейчас оно было затянуто противомоскитной сеткой.
Тихое жужжание говорило о присутствии невидимой сплит-системы. А как шаману без даров прогресса? Ни один шаман не выдержит восьмичасового рабочего дня (или сколько там он у них длится в горячий туристический сезон?) в этой духоте да в своем весьма теплом экзотическом наряде!
Длинная рубаха его была подпоясана широким, расшитым цветным замысловатым узором поясом. Поверх рубахи – кожаный кафтан, с множеством пришитых к нему ленточек и кусочков ткани, вырезанных в форме головы змеи с открытой пастью. На спине – позже разглядела Зоя Васильевна – пришиты два медных круга и шкурки каких-то животных. Головной убор напоминал по форме колпак и тоже был весьма прихотливо украшен.
На невысоком столике, стоявшем рядом с очагом, лежал бубен овальной формы, обтянутый кожей. К деревянным прутам-поперечинам на нем было прикреплено множество маленьких колокольчиков и всяких-разных металлических побрякушек. К столику был прислонен деревянный посох, верхнюю часть его венчала металлическая фигурка какого-то духа ли, божества ли. Фигурки духов же расставлены были и на алтаре, который располагался поодаль, в северной части юрты.
Все это мгновенным взором охватила Зоя Васильевна и перевела взгляд на шамана. «Акылбай», вспомнила она его имя, и задним числом пожалела, что, вопреки обыкновению, не удосужилась почитать что-нибудь про шаманизм.
Шаман слушал лепет Анжелы, и по его лицу невозможно было что-нибудь понять. Лица-то почти и не было видно, его скрывала маска, столь же прихотливо изукрашенная. Но взгляд буквально пронизывал, проникал в душу, что называется.
Зоя Васильевна то ли из деликатности, то ли из робости затормозила, было, у входа, но Анжела властной рукой продолжала ее тащить. Шаман смотрел на мизансцену с интересом, и даже легкая ухмылка скользнула по тонким его губам.
– Ты боишься знать, о том, что тебе предстоит? – обратился он к Зое. – Зачем тогда пришла?
Надо полагать, ему не часто приходилось наблюдать, что клиента к нему тащат силой.
– Я не хотела… То есть, мне не нужно… Это вот моей… приятельнице нужно, – залепетала она, отметив мимоходом панибратский стиль общения Акылбая со своими посетителями.
К ней давно уже кавказцы на рынке и водители маршруток обращались не иначе, как «бабуля». А тут – «ты»! Впрочем, может, в шаманском ритуале положен именно такой стиль общения. Шаман как бы дает понять пришедшему: я – над, а ты внизу, у подножия.
А может, он, наоборот, как раз хочет наладить доверительные отношения? Побеседуем, мол, по-дружески, накоротке. Или он в весьма и весьма преклонных годах, под
