сегодня с меня хватит. Я беру контейнер с остатками мяса из холодильника и возвращаюсь в свою комнату.
Милен выходит из кухни и идет через гостиную, неся остатки обеда, очевидно, планируя съесть их в своей комнате. Я решаю, что так не пойдет. "Никакой еды в спальне".
Она останавливается на своем пути, медленно поворачивается и окидывает меня твердым, взволнованным взглядом. "Ада приносила мне туда обед и ужин".
"Но ты же их не ела, правда?" Я указываю на барный стул рядом со своим. "Ты будешь есть здесь".
"Я точно не буду есть за одним столом с тобой".
Я хватаюсь за спинку стула и поворачиваю его так, чтобы он стоял к ней лицом. "Сюда", — рявкаю я. Милен поднимает подбородок, но все же делает то, что я прошу.
"У тебя проблемы с контролем". Она садится рядом со мной и начинает есть прямо из контейнера.
Меня поражает, насколько неожиданно нормальной она оказалась. Если бы я этого не знал, то никогда бы не догадался, что она принцесса мафии, привыкшая к роскоши. Она кажется такой обычной, живя в той помойной квартире, работая медсестрой и держа эту идиотского кота. Почему бы не потратить деньги, которые присылал ей брат? Ногти у нее короткие и не накрашенные, а волосы собраны на макушке простой резинкой. Я видел, как они висят свободно, и это простая стрижка, ничего вычурного. А вот ее лицо. Никакого макияжа. Никаких накладных ресниц. В нашем кругу я не встречал ни одной женщины, у которой не было бы идеально уложенных волос, безупречного макияжа и наряда, сошедшего с подиума. И все же женщина, сидящая рядом со мной в свободной футболке и джинсах, красивее всех остальных. Милен Скардони — редкий экземпляр.
"Завтра мне нужно сделать несколько покупок", — говорит она между укусами.
"Ты возьмешь телохранителей".
"Телохранителей?" Она поднимает на меня глаза. "Во множественном числе?"
"Да".
"Я иду в гребаный супермаркет. Одного будет достаточно".
"Ты возьмешь телохранителей, которых я тебе назначу, или можешь сделать заказ через интернет. Твой выбор."
"Отлично." Она возвращается к своей еде. "Я собираюсь купить тампоны и кошачий корм с двумя гориллами, идущими за мной".
"Четырьмя гориллами", — говорю я.
Она вскидывает голову. "Четырьмя? Ты серьезно?"
"Не спорь со мной, Милен. Это ни к чему не приведет. Все будет по-моему, или этого не произойдет".
"Тебе" — она тычет вилкой мне в лицо — "нужна профессиональная помощь".
"Алессандро будет ждать тебя перед дверью в девять. Он будет сопровождать тебя. Остальные приедут на второй машине".
"Две машины. Чертовски здорово". Она качает головой и продолжает есть.
Похоже, меня снова игнорируют, поскольку она продолжает запихивать еду в рот, явно стараясь сделать все возможное, чтобы избежать зрительного контакта со мной.
"Ты не спросила, что случилось с моей ногой", — говорю я и вижу, что ее вилка все еще на полпути к цели.
"Что случилось с твоей ногой?" — спрашивает она, прежде чем откусить кусочек мяса.
"Огнестрельное ранение. Транстибиальная ампутация".
Она поднимает голову и смотрит на повязку, виднеющуюся под манжетой рукава моей футболки. "Похоже, людям нравится в тебя стрелять".
"Такое случается".
"Сколько раз?"
"В меня стреляли?" Я потянулся за своим стаканом воды. "Я перестал считать. Но если ты имеешь в виду, сколько раз в меня попадали — восемь. Вообще-то, девять, если считать тот прошлый, но это было просто ранение".
Глаза Милен выпучились. "Ни хрена себе. Ты пытаешься побить мировой рекорд Гиннеса или что-то в этом роде?".
Я игнорирую ее реплику. "Когда ты вышла за меня замуж, ты тоже стала мишенью", — говорю я. "Теперь ты понимаешь необходимость четырех телохранителей?".
"Замечательно". Она вздыхает и смотрит на мою левую руку, лежащую на поверхности бара. "Тоже огнестрельное ранение?".
Значит, она заметила, что я снял перчатку, как обычно делаю перед сном. Я прослеживаю ее взгляд до своей руки, рассматривая многочисленные шрамы, покрывающие мои слегка деформированные пальцы.
"Молоток", — говорю я. "Нервы в последних двух пальцах повреждены. Я не могу их чувствовать. Остальные в основном в порядке, но у меня проблемы с мелкой моторикой".
"Почему ты носишь перчатку?".
"Мне не нравится, когда мне напоминают о моих слабых местах", — говорю я. "Моя левая рука — доминирующая".
"А как насчет ноги? Это тоже слабое место?".
"Нет. У меня первоклассный протез, и я хорошо адаптировался. Уже больше семи лет. Большую часть времени я забываю о нем". Я протягиваю руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую ей на глаза, и заправляю ее за ухо. "Тебя это беспокоит? То, что у меня нет части ноги?".
"Нет". Она улыбается. "Но то, что ты лживый ублюдок, беспокоит".
Я наклоняюсь вперед и вглядываюсь в контуры ее лица. Эта улыбка не идет ни в какое сравнение с тем, как она смеялась в кафе два дня назад. Улыбка в кафе мне понравилась. А эта мне не нравится. Она кажется… злой.
Опираясь на костыли, я встаю и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. "Но я никогда не лгал тебе, Милен, не так ли?"
"Скрывать правду- это то же самое, что и ложь".
"Не в моем мире, cara". Я кладу легкий поцелуй на открытую часть ее плеча, где сползла футболка, и направляюсь к своей спальне.
"У меня завтра ночная смена", — кричит она мне вслед. "Мне нужно быть на работе в девять".
"Ты больше не будешь работать в больнице, Милен".
"Что! Ты не можешь запретить мне работать".
"Я только что запретил".
Звук стула, скребущего по полу, сменяется быстрым топотом босых ног. Через несколько секунд она обходит меня и встает, преграждая мне путь.
"Пожалуйста, не делай этого", — говорит она сквозь стиснутые зубы.
"Прости, cara, но я не буду рисковать твоей безопасностью".
Ноздри Милен раздуваются, и она делает шаг ближе, становясь прямо передо мной, наши тела почти соприкасаются. Она наклоняет подбородок и смотрит прямо мне в глаза.
"Ты разрушил мою жизнь", — шепчет она.
Я наклоняю голову, пока наши носы не соприкасаются, как в тот день, когда мы встретились на парковке. "Я знаю".
Она ничего не говорит. Мы долго смотрим друг на друга, кончики наших носов — единственная точка соприкосновения наших тел. После того, что кажется вечностью, Милен резко поворачивается на пятках и исчезает в гостевой спальне.
Глава 8
