на капитана.
— В таком случае будьте добры, выйдите в коридор — решительно сказал Фогель. — Дело серьезное, иначе я бы вас не потревожил.
Доктор недовольно встал и только теперь почувствовал, что совершенно выбился из сил. Голова тяжелая, глаза болят, от утреннего света просто резь начинается. Он машинально достал новую сигарету. Никакого вкуса, только в горле першит.
— Явный перебор. — Доктор швырнул сигарету за борт. — Так в чем дело? А то у меня работы выше головы.
Фогель представился.
— Товарищ доктор, у нас к вам несколько вопросов, но задать их здесь, на борту, мы не можем. Поэтому вам придется поехать с нами. И, будьте добры, не чините препятствий.
Берн тряхнул головой. Зажмурился. Потер глаза. И рывком вскинул подбородок.
— Я не ослышался? У меня есть дела поважнее, чем отвечать на вопросы у вас в полиции. Вы должны знать, ведь наверняка уже говорили с капитаном. Может, заодно объясните мне, что произошло? Насколько я разбираюсь в законах, причину мне обязаны сообщить. Иначе я никуда не поеду.
Лейтенант Фогель ожидал услышать нечто подобное. И остался спокоен.
— Конечно, я вас понимаю. Только мне и самому неизвестно, зачем вас вызывают в управление. Подробности вам сообщат на берегу. Так что прошу следовать за нами.
— Я арестован?
— Вовсе нет. Думаю, вы поймете нас правильно.
— Почему вы так считаете, раз не знаете точно, в чем дело?
Фогель усмехнулся.
— В чем дело, я знаю, но только не вполне точно. А говорить о вещах, о которых у меня нет исчерпывающей информации, я не люблю. Надеюсь, я вас убедил?
Берн, пожав плечами, взглянул на капитана, который держался поодаль. Тот ободряюще кивнул.
— Поезжай, теперь мы и без тебя справимся. А перед уходом позвони оттуда, доложим, как здесь обстановка. Может, удастся выспаться дома.
Что ж, предложение заманчивое. Доктор Берн никогда в жизни так не выматывался. Это была не просто усталость, а полнейшее изнеможение. Он не спал уже несколько ночей.
Берн опять пожал плечами и снял халат, предварительно вынув из кармана сигареты.
— До чего же некстати эта поездка! — сказал он, обращаясь к капитану. — Конечно, все возможное уже сделано. Я бы сейчас просто лег спать, но в случае чего был бы сразу под рукой. Через несколько часов будут готовы анализы. Тогда и посмотрим, как быть дальше. На берег никого не отпускать. При необходимости меня, наверно, можно будет вызвать по телефону или по радио. Какой у вас номер?
— Все улажено, — пробасил капитан. — Надеюсь, вызывать тебя не придется. Макс в курсе.
Макс время от времени помогал врачу. Много лет назад, еще до поступления на корабль, он служил в армии полковым санитаром и потому немного разбирался в медицине.
Доктор Берн пошел к себе в каюту переодеться. Он был слишком измотан, чтобы всерьез гадать, зачем он понадобился полиции. И так скоро все узнает. На катере он мгновенно уснул. Голова моталась из стороны в сторону, того и гляди, стукнется о борт.
Пусть спит, подумал лейтенант Фогель, оно и к лучшему, меньше пустых разговоров. Хорошо бы, товарищ из Лейпцига уже приехал. А то ведь доктора Берна надолго не хватит. Слишком он устал и перенервничал. Смотреть на беднягу жалко. Вот-вот захрапит. С самим лейтенантом частенько так бывало.
У причала ждала дежурная машина. Шофер только кивнул, и Фогель понял, что лейпцигские коллеги уже на месте.
Дитер Берн машинально шагал по коридорам, по лестницам, толком ничего вокруг не различая. Он видел лишь какие-то фигуры — одни в мундирах, другие в штатском; наконец его усадили в чьей-то приемной. Лейтенант исчез за двойной дверью, ведущей в соседнюю комнату. Там обосновался Гайер. Он только что выпил кофе и готов был начать работу.
— Организуй для доктора крепкий кофе, а то как бы он у нас не заснул, — попросил лейтенант Фогель секретаршу, которая что-то печатала на машинке в глубине комнаты.
Она встала.
— Вкусный у вас кофе, — похвалил Гайер. — А что там стряслось, на корабле-то?
— Пусть доктор сам расскажет, а я кивну, если его показания совпадут с нашей информацией.
— Не лучше ли заранее ввести меня в курс дела?
— Много времени займет. Вы же хотите поскорей вернуться в Лейпциг. Так что давайте начнем.
Гайер недолюбливал «непринужденный опрос», считая, что он хорош только для предварительной беседы, за которой должна последовать вторая, более основательная. Но тем не менее согласно кивнул. Ладно, попробуем так.
Лейтенант Фогель пригласил в комнату доктора; услыхав, кто такой Гайер, Берн вскинул на него воспаленные, усталые глаза. Гайеру показалось, что Д. Б. даже слегка вздрогнул при этом. Слово «Лейпциг» явно заставило его немного оживиться.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Гайер. — Думаю, кофе вам очень кстати.
— А закурить можно?
Гайер кивнул, пытаясь быстро составить впечатление об этом человеке. Нынче он определенно на себя не похож. Мог он совершить преступление или не мог? — вот что главное. Гайер решил действовать напрямик.
— Доктор Дитер Берн, — читал он вслух послужную справку, — шесть лет плаваете судовым врачом, с момента окончания института и обязательной ординатуры. Верно?
— Верно… А дату рождения сказать? Почти два года в пеленках и ползунках, болел коклюшем, корью и…
— Стоп, доктор! — перебил Фогель. — Мы тут не в бирюльки играем. Дело весьма серьезное, так что извольте уж настроиться на соответствующий лад.
Берн поднял ладони вверх.
— Все, все, буду вести себя прилично. Итак, что вы от меня хотите?
Гайер полистал блокнот.
— Прежде всего меня интересует, где вы провели последние два дня, подробнейшим образом. Потом я скажу вам, почему вынужден вас допросить.
Берн кивнул. Он готов ответить на все вопросы. Ведь иначе покоя не видать. К тому же крепкий кофе несколько взбодрил его.
Гайер слушал, время от времени переглядываясь с лейтенантом Фогелем; особенно он насторожился, когда Д. Б. заговорил о Лейпциге.
— Я получил увольнение, — рассказывал Берн, — и, съехав вместе со всеми на берег, поспешил на вокзал, на лейпцигский поезд.
На слове «лейпцигский» он опять запнулся. Догадываясь, что, видимо, есть какая-то связь между ним, этим городом и обер-лейтенантом, раз он специально прислан сюда.
— Когда вы были в Лейпциге?
— Я успел на поезд около полудня, значит, примерно в десять вечера был в Лейпциге и поехал прямо к моей квартирной хозяйке.
— К квартирной хозяйке? Как это понимать?
— Студентом я шесть лет прожил у нее. И оставил комнату за собой, так что во время отпуска у меня всегда было где остановиться.
— Родственники?
— Никого. Родители погибли в дорожной аварии, когда я еще учился. Вы это имели в виду?
Гайер
