дне, мой лорд. Могу поклясться, что секрет ужасных смертей таится там.
И снова садовник полез наверх и осторожно спустил фонарь внутрь.
Когда он склонился над дуплом, желтый свет упал на его лицо, и, прежде чем он закричал страшным голосом и упал с лестницы – на счастье, его успели поймать, – двое мужчин увидели в его глазах выражение недоумения, ужаса и отвращения. Фонарь же упал в дерево.
Садовник был без сознания, потребовалось какое-то время, чтобы услышать от него хоть слово.
Но к тому моменту им уже было на что смотреть. Фонарь, упав на дно, по всей вероятности, разбился, и от его пламени внутри ясеня загорелись сухие листья и прочий мусор. Через несколько минут из ствола повалил густой дым, потом показалось пламя – короче говоря, дерево горело.
Присутствующие окружили дерево кольцом на расстоянии нескольких ярдов, сэр Уилльям и епископ послали слуг за оружием и инструментом – мало ли что могло вылезти из своего логовища.
Оно и вылезло. Сначала на развилке неожиданно возникло круглое, величиной с голову, охваченное огнем тело, но оно упало обратно. Пять или шесть раз оно пыталось выбраться наружу, затем этот шар, подпрыгнув в воздухе, свалился на траву, где и остался лежать, не двигаясь. Епископ отважился подойти поближе и увидел… останки огромного паука, жилистого и сухого! Чем сильнее разгорался пожар, тем больше кошмарных чудовищ вылезало из ствола, и все они были покрыты сероватой шерстью.
Ясень горел целый день. И все это время мужчины оставались рядом и уничтожали удиравших тварей. Наконец наступил момент, когда никто уже не вылезал наружу, и люди, осторожно приблизившись к тому, что осталось от дерева, стали внимательно разглядывать его корни.
«Под стволом, – рассказывал епископ Килморский, – была круглая яма в земле, в ней лежали два-три тела этих тварей, которые просто задохнулись от дыма, но, что самое странное, у стены этой норы лежала скрюченная мумия или скелет человеческого существа, череп его совсем высох, остались лишь черные волосы, которые, как заявили те, кто его изучал, принадлежали женщине, умершей пятьдесят лет назад».
Номер 13
Среди городов Ютландии Виборг считается одним из самых значимых, и справедливо. Он является центром епархии и известен своим красивейшим, хотя и новым собором, очаровательнейшим садом, великолепнейшим озером и огромным количеством аистов. Поблизости находится одно из чудеснейших местечек в Дании – Халд, к которому прилегает Финдеруп, где в 1286 году маршал Стиг убил короля Эрика Глиппинга в день святой Сесилии. Когда в семнадцатом веке могилу Эрика вскрыли, то обнаружили на его черепе пятьдесят шесть вмятин от удара железной булавой с квадратной «головкой». Впрочем, я пишу не путеводитель.
Лучшие гостиницы Виборга «У Прейслера» и «Феникс» могут предложить вам все что пожелаете. Но мой кузен, о чьих приключениях я собираюсь вам поведать, посетив Виборг, остановился в «Золотом льве». С тех пор он там больше не появлялся, и на последующих страницах вы, вероятно, найдете причину подобного воздержания.
«Золотой лев» – один из немногих домов, которые остались в целости после великого пожара 1726 года. Тот пожар чуть ли не полностью уничтожил собор, согнскую церковь, ратушу и другие, не менее любопытные здания. Гостиница представляет собой большой дом из красного кирпича – вернее, фасад у него из кирпича, – со ступенчатым фронтоном и с текстом из Библии на двери. А стены внутреннего двора, куда въезжает омнибус, представляют собой «решетку» из белой штукатурки и черных деревянных балок.
Когда мой кузен подошел к двери, солнце уже садилось и внушительное здание было освещено ярким светом. Кузен пришел в полный восторг – так ему понравился этот старинный дом, – и он решил, что в гостинице, столь типичной для старой Ютландии, ему будет жить удобно и приятно.
В Виборг мистера Андерсона привело не дело в обычном понимании этого слова. Он занимался историей датской церкви, и ему стало известно, что в Государственном архиве Виборга хранятся спасенные от огня документы, касающиеся последних дней истории Римско-католической церкви в Дании. Таким образом, он решил посвятить определенное время (две-три недели) изучению и копированию этих документов, надеясь, что в «Золотом льве» найдется комната подобающего размера, которая могла бы служить ему одновременно и спальней, и кабинетом.
Он изложил свои пожелания хозяину гостиницы, последний после некоторого раздумья предложил ему самому посмотреть комнаты и выбрать ту, которая придется по вкусу. Эта идея понравилась мистеру Андерсону.
Верхний этаж он отверг очень быстро – после долгого рабочего дня еще и наверх подниматься… на втором этаже не оказалось помещения требуемых размеров… но на первом все-таки нашлись две-три комнаты, которые прекрасно подходили ему.
Хозяин настаивал на Номере 17, но мистер Андерсон заметил, что его окна выходят на глухую стену соседского дома и посему днем в комнате будет темно. Лучше уж Номер 12 или 14, они оба глядели на улицу, и хотя будет и шумновато, зато светло, да и вид замечательный.
В конце концов, сошлись на Номере 12. Как и в соседних номерах, в нем было три окна – все по одной стороне, и комната казалась чуть высоковатой и необыкновенно длинной. Камин, разумеется, отсутствовал, но зато печка была красивой и очень старой – чугунная и с изображением Авраама, приносящего в жертву Исаака, над ним надпись «I Bag Mose, Cap. 22»[16]. Более ничего примечательного в комнате не было, разве только что картина – раскрашенная гравюра примерно 1820 года с изображением города.
Приближалось время ужина; умывшись, Андерсон вышел на лестничную площадку – до звонка колокольчика оставалось несколько минут. Тогда он решил изучить список постояльцев. Как принято в Дании, тот был написан на большой черной доске, каждая строка начиналась с номера комнаты. Список не поражал воображение. Немец-адвокат, или Sagförer[17], и коммивояжеры из Копенгагена. Единственным, что давало пищу для размышления, являлось отсутствие Номера 13, но и это для Андерсона новостью не оказалось – он и раньше обращал на это внимание, проживая в датских отелях. И его давно занимал вопрос, действительно ли неприязнь именно к этому числу – совершенно обычному – столь распространена, что найти постояльца в подобный номер крайне трудно; поэтому он решил разузнать у хозяина, встречал ли тот или его коллеги клиентов, которые отказывались жить в тринадцатой комнате.
О том, как прошел ужин, он мне не рассказал (а я излагаю историю так, как слышал ее от него), вечер тоже не отличался событиями: Андерсон раскладывал одежду, книги и бумаги. В одиннадцать
