Жена отчаянно смотрела на Игоря, но её рот как будто не раскрывался. Не менее отчаянные взгляды были и у его детей. И всё-таки нарушить приказ они не могли. Хоть дети и рыдали в три ручья, а жена мотала головой, пытаясь не заплакать…
Похоже, лишь на Игоря не действовали приказы местных. И на пса, который просто крутился рядом, а иногда садился на землю и нахально зевал во весь рот. Почему не действовали? Ответ был где-то совсем близко. Игорь вспоминал то, что слышал от «спасителей». Каждое слово. О том, что они — никто. Что они обязаны подчиняться. Что они — статисты, рекруты и мясо.
Статисты… Странное и знакомое слово…
И тут Игорь вспомнил:
Статус «статист» изменён на статус «личность».
Вчера вечером, а как будто где-то в прошлой жизни… Сидя за рулём своей машины, он потерял сознание от боли, когда увидел эту надпись. Он не статист! Не мясо и не рекрут! Он — личность! Что бы это здесь ни значило…
— Вы моя семья! Говорите! — в отчаянии прошептал Игорь. — Говорите же!..
И в этот момент жена и дети, наконец, сбросили жуткое молчаливое оцепенение.
— Боже мой, наконец-то!
— Папа, как ты это сделал?
— Папа — волшебник!
— Молодец папа!
— Гав! — присоединился к их тихой радости пёс, одобрительно скосив взгляд на Игоря.
А перед глазами ошалевшего от счастья Игоря проносились сообщения:
Семья признана! Статусы закреплены!
Статист Алиса — получено согласие на подстатус «жена».
Статист Вера — получено согласие на подстатус «дочь».
Статист Лиза — согласие не требуется. Подстатус «дочь».
Статист Ваня — согласие не требуется. Подстатус «сын».
Питомец присвоен! Статус закреплён! Подстатус «семейный пёс».
Один из охранников, заметив оживление, подошёл и гаркнул:
— А ну замолчали, мясо!
— Уши заткни, раз не нравится! — посоветовал ему Игорь, до скрежета сжав зубы.
— Я тебе приказал: замолчи! — старательно вытаращив глаза, рявкнул охранник.
— Жене своей приказывать будешь! — не остался в долгу Игорь.
Охранник побагровел, но всё-таки отступил. А Игорь ещё не понимал до конца, что произошло. Вряд ли охранника спугнула его решимость ответить по рылу лопатой. Но ответ оказался проще: очередь на распределение как раз добралась до Игоря и его семьи…
Соседей спереди, сзади, сбоку уже растаскивали в разные стороны. Кто-то указал на Ваню, и ему приказали идти, но сын Игоря вцепился в родных. Один их охранников шагнул к ним, попытавшись оторвать мальчика от ноги Алисы. И чуть не остался без руки — пёс клацнул зубами и облаял отступающего человека. А потом всё стихло…
Ряды спасённых застыли, остановленные охраной. Всех ближайших соседей уже разобрали. И только Игорь с семьёй и псом продолжали стоять на своём месте.
— Ладно, эту кралю я себе возьму! — ухмыльнулся один из охранников, указывая на Алису. — Мне нравятся строптивые сучки!
В этот раз все молчали. Игорь боялся нарушить единение семьи вокруг себя. И вообще раздумывал, что теперь дальше делать. Алиса, видимо, устала огрызаться и вцепилась в мужа, как утопающий в соломинку. Пёс просто с интересом наблюдал за происходящим. А дети вообще молча прятали лица, вцепившись в одежду родителей.
— Иди сюда! — приказал охранник Алисе, но она не шелохнулась. Только зло зыркнула в ответ.
Игорю охранник не нравился совсем. Лицо наглое, одутловатое. Глазки маслянистые. На Алису он смотрел как… Да как на кусок мяса!.. Вкусный и вполне доступный. От злости Игорь сжал руку на черенке лопаты. Оружие, может, и никудышное, но семью он будет защищать до последнего.
— Я сказал: иди сюда! — повторил охранник, чуть сморщившись.
У Игоря по коже пробежал холодок. Однако на этом «волшебные» эффекты и закончились. Алиса не сдвинулась с места, прижимаясь к мужу. А в толпе встречающих послышались удивлённые шепотки…
— Чё за фигня?! — наконец, недовольно крикнул кто-то из толпы.
— Фигня — это то, что у вас в голове! — раздался спокойный низкий голос.
Игорь повернулся к говорившему. И столкнулся взглядом с тем самым седым из группы своих «спасителей».
— Слышь, Ваныч! Чего ты? — возмутился кто-то, но стоило старику посмотреть в его сторону, как сразу и замолчал.
— И чего она приказам не подчиняется? — спросил тот охранник, который положил глаз на Алису.
— Может, потому что личность мешает? — с издёвкой поинтересовался старик.
Охранник повнимательнее присмотрелся к Алисе. И тут же хохотнул:
— Ля! Ваныч, я тебе почти поверил! Да рекрут она, не бреши!..
— Не она, дубина! — презрительно скривив губы, бросил седой. — Муж её кто?
Повисла тишина. Игорь почувствовал, как на нём скрестились взгляды десятков людей. Его будто ощупывали чьи-то невидимые руки. А потом чужие взгляды, наконец, отхлынули.
— Нельзя приказывать семье личности! — сказал тот седой, кого назвали Ванычем. — Он личность. Они не статисты, а его семья. Пёс тоже личность и питомец! Вы куда и чем смотрите-то, придурки? Решили против Упорядоченного попереть?!
— Так это… Всего четыре процента! — возмутился один из охранников.
— Конечно, у тебя-то их целых шесть! — посмотрел на него седой, и в его взгляде читалось столько презрения, что охранник вспыхнул румянцем. И как бы случайно отвернулся.
А в следующий момент Ваныч уже смотрел на Игоря:
— Пойдём со мной, личность недоделанная! Пока поселю вас у себя!
— Я не понял, Ваныч… Он что, просто зайдёт? — растерянно спросил охранник, претендовавший на жену Игоря. — Какой-то лошара с лопатой и чемоданом на спине?
— А что, у нас есть запрет на посещение? — удивился седой. — Этой лопатой он ради семьи готов был зарубить проявившееся порождение. А ты зассал даже с нами в группе идти!
— Да не зассал я!.. — обиженно взревел охранник. — У меня нога!
— У Алексея, вон, тоже рана, а он пошёл! — отрезал седой.
Его взгляд скрестился со злобными глазами охранника. Несколько секунд они играли в гляделки, а потом «зассанец», как мысленно называл его Игорь, всё-таки отвёл взгляд.
Седой удовлетворённо кивнул. Хотя Игорь видел, что охранник просто не стал продолжать спор. Ни согласия с собеседником, ни уважения — одна только ненависть во взгляде. Этого ли добивался тот, кого называли Ванычем, или нет… Как бы то ни было, охранник явно ненавидел седого. И почти не скрывал этого.
А когда охранник мазнул взглядом по Игорю, стало понятно: эта безграничная ненависть теперь распространяется и на него. А ещё на его жену, на детей — и даже на пса. Как на свидетелей и причину его общественного позора…
