Затем выяснила, что беременна двойней.
На фоне всего этого безумия я уже не удивлюсь, если в конечном итоге окажется, что мои дети от разных отцов. Один от Мирона, с которым мы почти десять лет состояли в отношениях, а другой от Максима — эгоцентричного миллиардера, для которого я разрабатываю дизайн-проект его будущего отеля.
Браво, София!
— София Александровна, я повторюсь, вероятность подобного очень-очень мала. Простите, что потревожила вас ненужными подробностями. Я лишь хотела сказать, что делать тест на отцовство во время беременности двойней не рекомендуется. Это просто нецелесообразно.
— И… Что теперь? — растерянно хлопаю глазами. — Никаких других вариантов?
— В теории еще есть инвазивный ДНК-тест…
— Отлично! — выпаливаю, обрадовавшись.
— Но я крайне не рекомендую его делать, — договаривает гинеколог. — Да и опять же, вряд ли кто-то возьмется.
— Это тоже нецелесообразно? — вздыхаю.
— София Александровна, поймите правильно, для меня, как для врача, главным приоритетом является здоровье. Ваше и ваших детей. Инвазивный метод пренатальной диагностики действительно существует, но он очень агрессивный. Во время процедуры происходит прокалывание брюшной стенки и дальнейшее проникновение инструментов в полость матки.
— О-о-о… — тяну я, неприятно пораженная услышанным
— Вот именно, — считав мои эмоции, невесело усмехается она. — В трех процентах случаев данное вмешательство заканчивается инфекционным воспалением, требующим приема антибиотиков, которые могут навредить. При заборе материала есть риск, хоть и минимальный, внутриутробной гибели плода. Также можно спровоцировать выкидыш.
— Иными словами это неоправданный риск? — догадываюсь я.
— Так и есть. Беременность двойней в принципе считается более непростой с точки зрения медицины, а, учитывая ваш возраст…
— Но мне всего тридцать два!
Боже! Как же я устала слышать фразу «учитывая ваш возраст»! Будто мне уже за полвека перевалило! В Европе вообще подавляющая масса женщин после тридцати рожает, и ничего! А у нас в России сразу употребляют это неприятное слово — старородящая…
— Я знаю, — гинеколог улыбается. — София Александровна, я не хотела вас обидеть. Просто констатирую очевидные факты и веду к тому, что дородовое определение отцовства в вашем случае не представляется возможным.
— То есть для начала мне придется родить, — откидываюсь на спинку стула и утомленно потираю виски.
— Совершенно верно.
— Вот черт… Это же столько времени ждать!
Надо отдать должное ее профессионализму, гинеколог никак не комментирует мои протяжные, полные отчаяния вздохи. С непроницаемым лицом протирает свои очки-половинки специальной салфеткой и терпеливо ждет, пока я выпущу эмоциональный пар.
— Ну а в целом, по УЗИ все в порядке? — после небольшой паузы спрашиваю я.
— Более чем, — она кивает.
— Ладно, спасибо, — взяв под контроль бушующие чувства, поднимаюсь на ноги. — Спасибо. Я тогда пойду.
— Всего хорошего. Берегите себя.
Глава 18
В голове туман. Мысли вязкие и медленные. Думается с большим трудом. Всему виной пережитый шок и раздраженные нервы. Наверное, мне нужно немного поспать, чтобы хоть немного прийти в себя.
Держась за перила, спускаюсь по ступенькам, ведущим к тротуару, и вдруг замечаю смутно знакомую фигуру на противоположном конце улицы. Приглядываюсь и вздрагиваю.
Это же Мирон! Что он здесь делает?
Бывший, вне всяких сомнений, движется ко мне. Вот уже улыбается и даже машет.
— Привет, Софи, — приблизившись, он мягко касается моего плеча. — Как все прошло? Ты сдала анализ?
— Я… Эм…
Только сейчас до меня доходит, что здесь происходит. Мирон уже сдал мазок со слизистой внутренней стороны щеки для запланированного ДНК-теста. Впрочем, как и Максим. Сейчас же была моя очередь сдавать кровь. Выходит, Мирон думает, что тест состоялся и осталось только дождаться результатов.
— София, — очередной оклик, раздавшийся откуда-то справа, вынуждает мою кровь заледенеть прямо в венах.
Оглядываюсь, и сердце с громким «у-ух» падает в пятки. Покидая огромный черный внедорожник, к нам спешит Максим Багиров. Собственной, блин, персоной.
Ну почему? Почему именно сейчас?!
— Максим! — взвизгиваю я не своим голосом. — Ты чего здесь делаешь?
— Хотел узнать, как все прошло, — он шагает к нам, на ходу стягивая стильный пиджак. — Ведь у тебя, если я не ошибаюсь, сегодня и УЗИ было?
Вот черт! Когда я делилась с ним подробностями предстоящих обследований, то и подумать не могла, что он все запомнит. Да и не только он. И Мирон тоже!
Что ж за день сегодня такой?! Все обстоятельства на грани фола!
Багиров останавливается напротив Мирона и окатывает его неприязненным взглядом. Савельев отвечает ему тем же. Смотрит неприветливо и мрачно.
— Папаша номер два, я так полагаю? — иронично бросает Максим, обращаясь ко мне.
— Папаша тут только один, — цедит Мирон.
Если честно, я впервые вижу его таким хмурым и разраженным. Обычно он милейшей души человек, но в данный момент в нем нет и следа былой доброжелательности.
— И это явно не ты, — Багиров выпускает наружу короткий едкий смешок.
— А кто? Ты что, ли? — вскидывается Савельев.
— А это мы скоро узнаем, — Максим снова смотрит на меня. — Да, София?
— Прекратите! Ведете себя как дети! — вмешиваюсь я, краснея.
Какая же все-таки неловкая встреча. Пожалуй, самая неловкая в моей жизни. Хочется разозлиться на них, вспылить… Но у меня нет такого морального права. Ведь самолюбие этих мужчин задето в общем-то по моей вине.
— Так как прошло УЗИ, София? — не унимается Багиров.
— Нормально прошло, — вздыхаю. — Мог бы и по телефону об этом спросить.
— А что, если я соскучился? — и снова эта провокационная хищная улыбка.
— А что, если ты берега попутал? — подает голос Мирон, чьи желваки угрожающе гуляют туда-сюда.
— Поясни, — Максим шагает к нему, выпячивая грудь.
— Переспал с чужой женщиной, а сейчас ведешь себя как хозяин положения! — шипит Савельев, вытягивая шею. — Запомни раз и навсегда: трети лишний тут именно ты.
— Сказал разгневанный рогоносец, — саркастично бросает Багиров. — Тестостероном надо было раньше фонтанировать, приятель. Глядишь, тогда бы твоя женщина от тебя не загуляла.
А дальше все происходит как в замедленной съемке.
Мирон замахивается, и его кулак на полной скорости летит к лицу Максима. Тот отклоняется, но костяшки Савельева все равно успевают проехаться по щеке соперника. Ответный удар следует незамедлительно, и мужчины, вцепившись друг в друга, валятся на пыльный асфальт.
Мат, угрозы, кровь — я смотрю на них, катающихся по земле, и сердце сжимается в болезненных спазмах злости.
Злости на саму себя.
Ну какая же я все-таки эгоистичная дура! Далась мне эта треклятая честность! Не надо было им ничего говорить. Не надо. Я ведь только хуже сделала! Посеяла смуту в их душах и заставила ждать. На что я, черт побери, надеялась? На их осознанность, на понимание?
Для любого мужчины сложившаяся ситуация в высшей степени унизительна, а я своими
