конструктивизма[145]. Поиск условий синтеза разных подходов приобрел еще большую популярность в 2000‐х годах. В 2004 году автор этой книги высказывал такую идею[146], а 10 лет спустя свой синтетический подход предложил М. Барбашин[147]. Позднее мы с С. Федюниным раскрыли смысл «синтеза» в анализе этнокультурных и национально-политических процессов. На наш взгляд, синтетический подход к изучению этнических, межэтнических и национальных процессов можно назвать также плюралистическим, поскольку он предполагает сочетания не двух, а нескольких методологических принципов, по крайней мере таких, как конструктивизм, теории традиций и концепции социально-политического институционализма[148].
Новая трактовка основных понятий этнополитологии
Принятие методологии синтеза основных подходов в этнологии позволяет сделать обобщающие выводы относительно трактовки основных ее понятий.
Нация. Наиболее распространенная и признанная мировыми экспертами дефиниция нации состоит в том, что это «политическое сообщество граждан государства разной этнической, расовой, религиозной и другой идентичности, осознающих свое национально-гражданское единство, свои гражданские права и свою ведущую роль в политической системе государства в качестве его суверена — источника власти»[149]. Эта дефиниция хорошо согласуется с идеями Б. Андерсона, Р. Суни и К. Калхуна.
В основном нации представляют собой современные формы политических сообществ, которые состоят из людей, предполагающих, что в силу некоторых общих характеристик… <…> Они имеют право на самоопределение, право управлять собой и обладать их предполагаемой «национальной» родиной[150], —
пишет Рональд Суни. Крейг Калхун перечисляет следующие базовые гражданско-политические основания нации в качестве идеальной модели:
— народный суверенитет: «участие народа в коллективных делах — народная мобилизация на основе принадлежности к нации (в военной или гражданской деятельности)»;
— «прямое членство, когда каждый индивид считает себя непосредственно частью нации и в этом смысле категориально эквивалентным другим членам»;
— «идея о том, что правление является справедливым только тогда, когда оно опирается на волю народа или, по крайней мере, служит интересам „народа“ или „нации“»; и ряд других[151].
Политическая проекция нации в современных теориях сочетается с культурной и отражает роль этнического фактора нации в использовании ею этнического (национального) языка. О его роли пишет Р. Суни, ссылаясь при этом на идеи Б. Андерсона и подчеркивая, что язык является: 1) средством, при помощи которого «воссоздается прошлое, воображаются общности и грезится будущее»; 2) основным выражением «народности нации», соединяющей ее с народной, этнической культурой; 3) «фундаментом примордиальности» для нации, в том смысле, что язык не конструируется нацией, а почти всегда наследуется из прошлого[152]. Р. Суни использует термин «примордиальность» как признак того, что это не сконструированный элемент, а полученный в результате исторической трансляции этничности. Вместе с тем Суни, как и подавляющее большинство современных академических специалистов в области теории наций, не сомневается в том, что этничность не играет главенствующей роли в функционировании и развитии современных наций, как правило многоэтничных. Нации являются прежде всего социально-политическими конструктами. Нации, в отличие от этноса, жестко политически привязаны к территории государства, выступая его сувереном. Они — продукт повседневного политического самоопределения граждан государства, основывающегося главным образом на синхронных, горизонтальных общественных отношениях, постоянно обновляющихся и проверяющихся в процессе, который Эрнест Ренан назвал «повседневным плебисцитом».
Национализм. Долгое время в России преобладало сугубо этническое определение этого понятия, отождествляющее национализм с ксенофобией и шовинизмом и связанное с заведомо негативной его общественной оценкой. Например, в толковом словаре Ожегова дается следующая трактовка этого понятия: «идеология и политика, исходящая из идей национального превосходства и противопоставления своей нации другой»[153]. Ныне при всем разнообразии подходов к определению этого понятия национализм трактуется в европейской традиции, восходящей к Э. Ренану, как форма идеологии и направление в политике, в основе которых лежит признание ценности нации как высшей формы общественного единства и основы для образования государства[154]. При гражданско-политической трактовке нации национализм лишен негативной коннотации. К тому же мы, как и большинство современных исследователей, считаем принципиально невозможной однозначную трактовку национализма и оценку его позитивных или негативных сторон в силу необычайной многозначности этого термина[155].
«Этнос», «этния» (ethanee) и «этническая группа» (ethnic group). Все эти термины приемлемы с научной точки зрения, а приоритетность их использования определяется как предпочтением конкретного исследователя, так и особенностями научных традиций разных стран мира. Понятие «этния» в англоязычных научных публикациях использовали Энтони Смит и Пьер Ван ден Берге, но чаще всего этот термин встречается в литературе на французском и испанском языках, тогда как исследователи англосаксонских стран и Германии в последние годы обычно оперируют понятием «этническая группа» (ethnic group)[156]. В научной и учебной литературе современной России и большинства других государств, возникших на территории бывшего Советского Союза, широко используется понятие «этнос»[157]. Оно применимо в государственной статистике, особенно для учета динамики этнических общностей, сохранивших свое самоназвание, и в законодательстве, затрагивающем коллективные права этнических общностей. Понятие «этнос» предлагается в качестве основной единицы анализа межэтнических отношений и в учебном пособии, подготовленном при участии автора данной монографии[158].
Под этносом понимается исторически сложившаяся социально-культурная общность людей, характеризующаяся следующими основными признаками:
— этнонимом (самоназванием); его следует отличать от эпонима — названия, данного внешним наблюдателем и зачастую имеющего негативную окраску. Например, самоназвание основной этнической общности Германии — «дейтч», русские люди дали ей эпоним «немцы», который происходит от презрительной клички «немые» (не говорящие по-русски). Существует еще и политоним — название всех жителей страны, например «россияне» — жители России с разными этническими самоназваниями («русские», «татары», «чеченцы» и др.);
— устойчивыми представлениями (как правило, мифологизированными) об общем происхождении народа. Например, у евреев оно связано с библейским мифом о том, что все они — потомки двенадцати колен (племен), имеющих общего предка Иакова (Израиля), а у итальянцев — с комплексом легенд, в том числе с легендой о братьях Ромуле и Реме, вскормленных волчицей;
— историческими представлениями об общей территории. Связь этноса с территорией, по мысли Э. Смита, является не прямой, а ассоциированной и может сохраняться и в отрыве от исторической родины[159].
На наш взгляд, в современном мире должно возрастать понимание значительной роли этничности в национальной проблематике, особенно в условиях, когда заметна политическая мотивировка предложения «забыть об этничности», прикрывающего собой стремление к отторжению территорий соседних государств с якобы нелегитимной этнической историей.
Энтони Смит отмечал, что, как бы мы ни трактовали сущность нации: в традиционно британском варианте (как все население государства) или в ее более позднем гражданском толковании, — в любом случае в нации будут присутствовать этнические компоненты, поскольку этническая история страны так или иначе отражается в современных нациях[160]. В своей книге «Этническое происхождение нации» Э. Смит
