Несчастный змей, аж пельмешкой подавился.
— Спасибо, конечно, — автоматически похлопав Подколодного по спине, поблагодарила Марья, — но я лучше воздержусь.
— Это почему это? — под веселыми взглядами Любы и Насти и оскорбленным Аспида напоказ обиделась Яга. — Он — жених завидный и, вообще, мужчина хоть куда.
— Нянюшка! — не выдержал Аспид.
— Нервная какая молодежь пошла, — как ни в чем не бывало пожала плечами ведьма. — Ну не хотите, как хотите.
— А может мороженого? — Настя постаралась сгладить неловкость. — Это такой десерт из замороженных сливок, — пояснила она. — В широкий доступ мы его пока еще не выложили — отрабатываем рецептуру, но сами уже лакомимся.
— Настоящее мороженое? — обрадовалась царевна.
— Сливочно-клубничное, шоколадное и пломбир, — Маша торопливо поднялась, ледник казался ей сейчас самым желанным местом на земле: тихо, холодно и нет ехидных ведьм.
— Все хочу, — вдогонку крикнула Кащеева дочка.
Уходили они довольными. Люба с Ягой улыбались и шутили. Даже Аспид как-то отмяк, перестал шипеть и сыто жмурился. Мороженого, кстати, он сожрал больше всех. Причина же повышенных волнений Подколодного стала ясна, стоило Кащеевой дочке встать из-за стола. Хрупкая до прозрачности царевна оказалась беременной. Заметный уже животик выпирал из-под свободного сарафана.
— Летник накинь да застегнись, — захлопотал вокруг племяшки Аспид. — Нечего всяким на тебя пялиться.
— Жарко в летнике, — для вида капризничала та, но позволяла себя одевать.
А к Марье подошла Яга.
— Вот что я тебе скажу, лапушка, — цепко ухватив Облигацию под локоток, ведьма отвела ее в сторону. — Спасибо.
— Чего это? — растерялась Маша.
— Того, — совершенно по-хулигански подмигнула Ягишна. — Доброе ты дело сделала. И это я не про источник с живой водой говорю, а про сегодняшнее угощение. Заметила небось, что наша Любушка в тягости?
Марья кивнула, ожидая продолжения.
— Тяжко ей детки в это раз даются. То и дело тошнит нашу лапушку, пищу мало через раз удержать может. Зелья да заговоры помогают слабо. Нет, мы справляемся, но тяжело… А вчерась она как учуяла дух из трактира этого, так покою найти не могла, все сюда просилась. Мы, понятно, ни в какую.
— Еще бы, — согласилась Маша. — Я-бы и сама… — она смутилась и замолчала.
— Именно что… — вздохнула Яга. — Но самое-то интересное, что впрок ваша еда Любушке пошла, и зелья не понадобились.
— Так приходите еще, — от души порадовалась Марья. — Или присылайте кого, так даже лучше будет. Шуму меньше.
— Интересная ты, девка, — хмыкнула Яга. — Непростая так уж точно, но не плохая. Нету в тебе гнили и подлости. А насчет Аспида подумай, не отказывайся уж так. Он — мальчик хороший. Умный, красивый и заботливый.
И снова Маша 'не услышала' Ягу. Подколодный мальчик и его ехидная нянюшка ей даром не сдались. У них хиханьки да хаханьки, а у Облигации на руках трактир, три дюжины работников и Настя с Малашкой. Не до глупостей.
— Заходите, я вам всегда рада, — на голубом глазу соврала она ведьме и как можно деликатнее освободила локоток.
А я и не знала, что ты так готовить умеешь, — поразилась Настя. — Царица кухни, да и только.
— Не-не-не, — замахала руками Маша. — Я обычный дилетант, просто многогранный.
— Я тебя люблю, знаешь? — засмеялась Настюша. — Каждый день радуюсь, что вас с Малашей встретила.
— Я тебя сестренкой младшей считаю, — призналась та. — И Малашку тоже… — она заморгала, стараясь сдержать набежавшие слезы.
— И я, — хлюпнула Настя. — Только нам плакать нельзя никак. Даже от радости.
— Твоя правда, — согласилась Марья. — А то третья сестрица нас увидит с красными глазами и в обморок хлопнется. Она небось испережевалась вся.
— Пойдем к ней скорее, а то… Волнуюсь я, как бы чего не случилось.
Поплескав в лицо холодной водицы, названные сестры пошли в кабинет Меланьи.
— Нету, — удивилась Настя.
— И правда, — через ее плечо заглянула в комнату Маша. — Может ей плохо стало? Надо в спальне посмотреть.
— Запросто. Малаша только с виду бойкая, а внутри…
— Трепетная лань, — Облигация захихикала. — Это особенно заметно, когда наша мадам управляющая торгуется или гоняет поставщиков.
— Это по работе, а на личном фронте Меланья совершенно — несчастная, зацикленная на бывшем любовнике женщина. Ты его, кстати, видела? Есть там из-за чего убиваться?
— Даже и не знаю. Воевода новгородский — мужчина видный, конечно, но слишком мрачный. Мне такие не нравятся.
— Красивее Аспида? — невинно спросила Настасья.
— Аспида? — всерьез задумалась Марья. — Басманов — мужик. Ручищи — во, ножищи — во, плечищи — ого-го — изобразила Облигация. — А Подклолоный — принцесска, андрогин. Фу, короче.
— Он тебе совсем не нравится? — споткнулась не ожидавшая такого ответа Настя. — На самом деле?
— Под ноги смотри, — поддержала ее Маша. — Терпеть не могу красавчиков, — призналась она. — Особенно таких говнистых.
— Думаю, что ты его недооцениваешь. Аспид совсем не такой, каким кажется. Я это чувствую.
— Наверняка, — не стала спорить Марья. — Простак с одной извилиной на такой должности не удержался бы. Ясно, что Гадюк Подколодный умный, продуманный, многоликий, заботливый по отношению к близким, но лично мне неприятный тип.
— И все же…
— Насть, пойдем уже к Малашке. Как бы ее кондратий со страха не хватил.
— Ой, правда, — заторопилась та. — Сейчас быстренько ее успокоим, и за дело, — с этими словами Настя распахнула дверь в комнату Меланьи и тут же с писком ее захлопнула.
— По-моему, наши утешения не требуются, — хмыкнула Маша, успевшая увидеть ключницу, стонущую в объятиях оборотня. — Михайло уже позаботился о нашей лани.
— Вот и хорошо, — красная как помидорка Настя, резко развернулась и помчалась прочь. — Теперь Малаша в надежных руках. Михайло Потапыч — мужчина серьезный и положительный.
— И не говори, подруга, — веселилась Маша. — Уж такой положительный. Как он Малашку-то на стол положил, а как наяривает серьезно, — она не выдержала и расхохоталась. — Одно непонятно…
— Что? — против воли улыбнулась Настя.
— Да вот гадаю, какого Буратино состругают обстоятельный медведь и трепетная лань.
— Медвелань? — проказливо улыбнулась первая.
— Скорее уж медвежуть, — не согласилась вторая.
— Бес попутал, — винилась смущенная Меланья ближе к вечеру. До этого она успешно ускользала от подруг, прикрываясь занятостью.
