началась бойня… Сразу же позвонил моему другу Ренату Ахметову. Говорю: «Ренат, организуй творческую встречу». «Иосиф Давыдович, но кто же придет на нее под разрывами снарядов? Люди прячутся по бомбоубежищам. Обязательно организуем, как только будет возможность», — ответил он.
— Но Вы не стали дожидаться.
— Не стал. Потому что бессмысленно.
— А что Вам снится? Может быть, из юности? Вот Краматорск совсем рядом…
— Я пел такую песню:
Там, в тихом переулочке, Цветет вишневый сад, Там петухи да курочки, Там звездочки горят. Приходит утро росное — Там горе не беда. Мы там еще не взрослые. Как хочется туда…
Это ностальгия по детству, по родным местам. По переулочкам, где вырос. С возрастом я стал сентиментальным.
— Вы не сказали: что Вам снится?
— Да все мама снится. Я перед отъездом заехал к маме и к теще, они похоронены рядом, попросил у них благословение.
— На эту поездку?
— Ну конечно.
— Они дали?
— Думаю, да. Думаю, что мои мамы молятся вместе со мной.
— А о чем Вы молитесь вместе со своими мамами?
— О том, чтобы был мир, чтобы люди жили спокойно, чтобы радовались жизни и жили в красивой стране. И любили Россию так, как мы любили Советский Союз. А Донбасс нельзя поставить на колени. Здесь представители очень многих народов обрели свое счастье. И они его не отдадут.
— Почему в Киеве этого не понимают?
— Когда человек простужается, у него поднимается температура, сопли текут, а потом это проходит. Все вернется на круги своя. И история не простит мракобесам, которые прорвались к власти, все их преступления.
…В луганской школе № 30 дети читают стихи о войне. На экране — виды разрушенного Луганска. Потом Кобзон рассказывает детям о том, как 9 мая 1945-го, в День Победы, в школе города Славянска, где тогда учился маленький Ося Кобзон, всем ученикам раздали праздничные «пирожные»: кусочек черного хлеба, посыпанный сахарной пудрой.
— Я хотел с мамой поделиться, — вспоминает Иосиф Давыдович, — но был такой голодный, сахар весь слизал, а хлеб съел. Пришел домой и говорю: «Мамочка, прости меня, я не дотерпел!» А она меня гладит по вихрам: «Кушай, сынок, кушай».
Дети внимательно слушают. Но как-то по-взрослому, поджав губы и часто-часто моргая. Кобзон это замечает.
— Господи, да вы же тоже дети войны! — спохватывается Иосиф Давыдович. — Пусть никогда в вашей жизни не будет расколотого от взрывов неба, пусть оно всегда будет мирным, дорогие мои ребятишки. И пусть никому никогда больше не придется прятаться по подвалам от бомбежек!
Позже Кобзон признается:
— Я часто встречаюсь с ребятишками. Я сам дитя войны. Никогда не думал, что нынешние ребята, пережившие войну, такие трогательные, беззащитные. Эта травма — по себе знаю — у них на всю жизнь. Их счастье и их жизнь зависят от нас, взрослых.
Михаил Гусман
радио— и телеведущий, 1-й заместитель генерального директора ТАСС
Коротко рассказать о Кобзоне для книги воспоминаний и легко, и трудно. Легко потому, что сразу хочется сказать много идущих от сердца, искренних, очень важных слов об этом невероятном человеке. Сегодня уже можно сказать — о великом человеке. Потому что у нас принято называть «великими» людей уже после их ухода из жизни. Хотя, на мой взгляд, долгие годы, особенно несколько последних лет своей жизни, Иосифа Давыдовича можно было — без преувеличения — называть великим. И он был велик, на мой взгляд, не только в своем творчестве, невероятном по мощи, невероятном по широте охвата. Если сказать о том, что Иосиф Давыдович до последних дней на память помнил всё лучшее песенное творчество и России, и Советского Союза за целый век, это не будет преувеличением. Он был велик прежде всего своими человеческими достоинствами, качествами своего невероятно волевого характера.
Он был велик в своем благородном отношении к жизни и велик в своем мужественном отношении к приближающейся смерти. Он был велик в своем отношении к своей семье. И это все было величие Кобзона. А самое главное — он был, конечно же, великим гражданином своего Отечества. Это не пафосные слова, а абсолютно точная характеристика того места, которое невозможно заполнить после ухода Иосифа Давыдовича; места, которое он занимал в нашей стране еще с советских времен и последние десятилетия в России. У него были глубокие принципы, полное понимание ответственности перед страной и роли нашей страны в мире — все это было для Иосифа Давыдовича священным.
…Я много лет в своей жизни был связан с советским комсомолом, с комитетом молодежных организаций СССР. И буквально через несколько дней после ухода из жизни Иосифа Давыдовича комсомол отмечал свое 100-летие. Это не был государственный праздник. Это был юбилей людей, которые в той еще, советской, жизни весь свой общественный темперамент, всю свою молодую энергию, свое внимание, любовь к своей стране
