Книга Морель и госпожа Смерть - Лео Любавин

— Может, это и к лучшему. Если эта девушка вернет Ларри к жизни… — Ришар решительно поднялся с сундука. — Пойду к нему. Передам приказ моей госпожи и попробую убедить не противиться. А ты приготовь все, нам нужно показать капитулу достойную избранницу.

Мамушка безнадежно покачала головой вслед старшему брату Мореля, смахнула слезы со смуглых щек и поправила свой идеально накрахмаленный чепец. Не верила она, что её малыш Ларри покорится.

* * *

Перила широкой каменной лестницы были увиты гирляндами роз. Живые цветы. Казалось, будто кусты проросли через пол и укрыли лестницу. Белые и нежно-розовые, кремовые, алые, почти черные, — они источали тонкий аромат. Ришар поднимался ступень за ступенью и все яснее слышал музыку. Звуки скрипки. Он шел прислушиваясь и невольно отмечая, что мелодия изменилась. Не была спокойной. Металась и жаловалась. Раньше Лоран не играл так. Ришар сконцентрировался и сквозь мелодию различил слова:

— Я не потерплю того, что ты женишься! — стенала Скрипка.

— Не плачь, для нас это ничего не изменит, — убеждал Морель.

— Изменит, изменит, изменит! Ты меня больше не любишь! Лучше бы я умерла, сгорела, разбилась…

— Не говори так, я не смогу жить без тебя!

— Тогда не женись. Сделай так, чтобы невеста исчезла! Или я умолкну навсегда. Ты не сможешь играть для матушки!

Ришар дошел до площадки галереи и повернул к небольшой арке, за ней открывалась лестница в башню. Музыка возобновилась. Теперь Ришар не слышал ничего, кроме дивной мелодии. Если бы сердце его билось, то оно замерло бы при этих звуках. Морель-старший вошел в комнату и остановился у двери. Не окликнул брата, ждал, слушал и смотрел на нетленный труп своей приемной матери. Хрусталь надежно оберегал его, а розы из Сада Мертвых сохраняли. Малейшего дуновения свежего ветра хватило, чтобы труп рассыпался в прах. Но толстая крышка гроба была хорошо притерта и надежно запаяна изначальным огнем. Сам Отец Драконов сделал это, повинуясь заклинанию Силы. За свое долгое бессмертие Лоран произнес его дважды. Оставался последний третий раз. Ничто, ни в одном из миров не могло противостоять заклинанию, но еще одно обращение к нему превратило бы Лорана в пленника.

Лоран почувствовал присутствие брата, хоть стоял спиной к Ришару. Тот видел как поднимается и отходит в сторону согнутая рука Лорана двигая смычок, покачивается в такт музыке высокая широкоплечая фигура. Но вот, мелодия прервалась, рука со смычком опустилась, Лоран обернулся.

Встретив взгляд родных, так похожих на материнские, глаз, Ришар прочел в них вековое страдание и ни слова не произнес из приготовленных доводов, а лишь раскрыл объятия и шагнул навстречу брату.

— Я знаю, что она слышит! — промолвил Лоран, руки у него были заняты, и он не мог ответить на приветствие Ришара.

— Конечно, слышит, Ларри, ведь она спит, — Морель старший прижал Лорана к груди и оставался так. Потом отстранился, легко встряхнул брата за плечи. — Не время предаваться печали. Мы должны подумать о другом. Я спешил, чтобы предупредить тебя, хорошо что успел. Идем, нам надо поговорить. Но не здесь, не при ней.

Глава 8

Нинья Бьянка

— Позволь несколько минут побуду с матушкой, мне нужно принять важное решение. — Ришар отступил на шаг и заглянул брату в глаза. — А потом мы спустимся в скрипту.

— Хорошо, я буду ждать тебя за дверью, — согласился Лоран и медленно направился к лестнице. Казалось, он все еще пребывал между мирами, в том пространстве, что открывал живой голос скрипки. Шаг за шагом, как будто с трудом поднимался по ступеням. Словно невидимый груз отягчал его плечи. Или душу?

Лоран покинул комнату, а Ришар приблизился к саркофагу и склонился над той, что при жизни звалась его матерью. Он рано узнал, что это не так, от неё самой. И это ничего не изменило — Ришар любил её, почитал. Сейчас он мог бы используя силу огненного ключа отомкнуть хрустальный гроб и освободить душу Бланшефлер, но любовь к брату оказалась сильнее верности Белой Госпоже.

— Я знаю, что ты слышишь, там, где ты сейчас страшно и холодно, только музыка дает тебе силы и немного света. Прости, я пришел помочь тебе и не сделаю этого. Потому что помню твои слова! Ты хотела, чтобы я оберегал Лорана, я исполняю это и потому сейчас здесь. И продлеваю твои страдания, прости… — Ришар коснулся хрустальной крышки, внутри саркофага вспыхнул свет. — Да, я знаю, что ты слышишь! Твоя душа отвечает. Покажи мне тот день, я должен почувствовать это еще раз. — Свет внутри пульсировал, как биение сердца. Ришар опустился на колени перед гробом, прижал обе ладони к хрустальной поверхности. Свет стал нестерпим, он слепил и жег глаза вампира, теряя сознание от боли Ришар погрузился в мир видений.

Сон во сне, это не крипта Морелей, но тоже подземелье. Арки так высоки, что рассмотреть, что там вверху, не смог бы самый зоркий глаз. И вот оттуда, сверху, пролился ярким белым лучом свет. Опустился, достиг каменных плит и оказалось, что в луче стоит некто, закутанный в белое. Ришар был уверен, что женщина, и не ошибся, она медлила молча, потом отвела с лица покрывало. Он оцепенел, пораженный неземной красотой, это женское лицо соединяло в себе несовместимое. Жестокость и нежность, юность и зрелость. Женщина поманила, Ришар сделал еще один шаг, и свет поглотил его.

Теперь он уже не в подземелье — в обычной комнате. Вероятно, женской: зеркало с безделушками, простая постель, простыни, подушки и полог искусно вышиты незнакомыми яркими узорами. Запах пряностей тяжелый, сладковатый и горячий, от него воздух в комнате кажется густым, тягучим. Шумит в ушах. И очаровывает дивный вкрадчивый голос.

— Я ждала тебя, Рикардо, мой приемыш. Твоя мать поручила мне присматривать за тобой. Что же ты собирался сделать? Разве тебе дано решать о Времени ухода? Я не отпустила тебя.

— Прости, моя госпожа, я устал жить.

— Это от безделья, — усмехается она.

Ришару страшно, так страшно, что холодеет сердце. Но вместе с тем его влечет к ней. Он опустился бы на колени, целовал бы ее ноги, как раб, но понимает, не этого она ждет, не за этим позвала. Превозмогая человеческий страх, он смотрит ей в глаза. Ла Муэрте, Святая Смерть, Сантита…

И вдруг называет, как называла в молитвах мать:

— Нинья Бьянка!

Он вспомнил! Или увидел в кружении клочьев тумана? Словно сон — странный, невероятный, еще один в бесконечной череде снов.

Память не оставила Ришару образа матери, но он был уверен, что