бы было, но в то же время он не мог его увидеть. Он попытался подбежать к ней, но резко остановился. За девушкой так же медленно вышел человек. Высокий человек в чёрной мантии. Даже несмотря на мешковатую одежду, можно было понять, что физически он очень сильный. Он (она? оно?) рычал при ходьбе.
В руке человека блеснул нож.
— Помоги мне, Саша! — жалобно просила девушка. — Пожалуйста…
Но Саша застыл, не понимая, что ему делать. Он просто стоял и смотрел.
Человек в чёрной мантии резко схватил девушку за волосы, нагнул на себя, обнажив нежную шею, и сказал:
— Что встал, Саша? Неужели ты ничего не сделаешь?
Саша по-прежнему стоял как вкопанный, мотая головой из стороны в сторону, безмолвно говоря этому человеку, или кто он там есть, что не нужно этого делать, не нужно продолжать. Но этого было недостаточно, чтобы все это прекратить.
— Как ты думаешь, мальчик мой, ты не можешь помочь ей из-за страха, трусости или от безвыходности ситуации? — с усмешкой спросил он.
В ответ молчание.
— Ответь мне! Отвечай, ублюдок! Отвечай мне! Ну же! — сорвавшись на рык, человек пронзительно начал кричать. Но самым страшным было то, что после каждого его «отвечай» он с дикой силой «знакомил» нож с горлом девушки.
И не одной.
Из темноты к нему выползали другие несчастные. Как будто бы сами, по собственному желанию хотели лишиться жизни. С ними он продолжал ту же процедуру, что и с первой девушкой.
Отвечай!
(И тело с всхлипывающими, исходящими изо рта звуками падает на пол.)
Отвечай!
(Лужица с тёмно-красной краской постепенно превращается в маленький ручеёк.)
— Ты знаешь, кто виноват! — кричал человек в чёрной мантии и смеялся. Это был истерический смех, которому подпевали крики беспомощных девушек. Он убивал каждую, и каждая глядела на Сашу, заставляя его смотреть, как навсегда гаснет надежда в их глазах. Каждая, в чьих глазах умирала надежда, каждая, из чьего рта просачивалась кровь, каждая, чью одежду уже было не отстирать от впитавшихся пятен, похожих на пролитое красное вино, смотрела ему в глаза.
— Хватит! Оставь их! Оставь их! — слёзы медленно проступали из глаз Саши.
— Так это не я, мой мальчик. Посмотри на свои руки, — громко ответил голос.
Саша медленно опустил взгляд. Вокруг было слышно всё больше криков о помощи, воплей и просьб не делать больно. Он остановил движение своих глаз, и в этот же момент вокруг воцарилась тишина. Эхом раздался гулкий щелчок — это он так сглотнул слюну.
Саша увидел у себя в руке нож, крепко зажатый в кулаке. Его руки были покрыты красным и липким, словно он их опустил в бочку, наполненную до краёв тёмно-красной краской.
Он смотрел на свои руки, нож и их мёртвые взгляды. Снова на свои руки, нож и их мёртвые взгляды. Его грудь начала резко подниматься и опускаться, всё быстрее и быстрее, ускоряясь так, как ускоряются санки в бобслее. Изнутри вырывался голос, а омерзительный смех продолжал заполнять все пространство. Он становился всё громче и злее, громче и злее. Саша не выдержал такого натиска и оглушительно закричал.
3
Широко открыв глаза, он увидел стоящего рядом отца. Тот тряс Сашу за плечи и призывал проснуться.
— Сын, сына! Мальчик мой! Очнись! — кричал отец.
Рядом с ним стояла мама, одной рукой прикрыв рот, а другой держала стакан с водой.
Увидев, что парень открыл глаза, отец прислонился губами к его лбу.
— Слава богу, — шептал он. — Слава богу.
— Все хорошо, семья, — отдышавшись, ответил он. — Просто плохой сон приснился. Кошмар, как наяву. Извините меня. Извините.
Отец облегченно выдохнул, а мама, дождавшись, пока сын выпьет всю воду, взяла стакан и, чмокнув Сашу в щёку, ушла к себе в спальню.
Холодный пот не оставлял его в покое, капли медленно скатывались на глаза, на нос, но он и не стремился их вытирать.
Руки тряслись так, словно он алкоголик с большим стажем и сегодня как раз-таки то утро, когда ему очень плохо. Нервно посмеявшись, он обратил внимание, что свет в родительской комнате не собирается выключаться.
Их можно понять. Их нужно понять.
Встав с кровати и подойдя к шкафу, Саша достал чистое полотенце и стёр с себя эту водяную маску из холодного пота. Затем сходил на кухню и выпил ещё один стакан прохладной воды. Вода его успокаивала.
Саша чувствовал, что оставшийся страх мешает ему снова уснуть. Он не хочет возвращаться в сон. Ему страшно возвращаться в то место, ему страшно слышать этот грёбаный ненормальный смех.
Каждый раз, пробуя закрыть глаза, он видит всех этих девушек. Он мёртвые, лежат в разных позах, но в одной лужице. В одном ручейке, как кучка тушек после удачной охоты.
Пытаясь отвлечься, он принялся думать о хорошем, о смешном, о красивом. О красивом… Перед глазами появилась Румина. Её взгляд, её улыбка, её губы, к которым ему так и хочется прикоснуться.
Но мысли о ней работали в обратную сторону, то есть он начал чувствовать прилив сил, эмоций, но никак не сонливость.
В итоге он решил применить детский способ укладывания самого себя спать — он начал считать барашков. И, досчитав до двух сотен, почувствовал, что организм начал давать слабину, погружаясь в сон.
4
Погода на следующее утро выдалась довольно пасмурной. Голубое небо уступило серым тонам и тучам, решившим, что сегодня их очередь смотреть сверху на людей. Где-то неподалёку раздавались раскаты грома, солнце оставалось тусклым жёлтым пятном, на которое можно было смотреть без солнцезащитных очков. Воздух был наполнен свежестью, свойственной преддождевому периоду, а пыль была прибита к земле влагой.
Поэтому Саша решил окончательно проснуться ближе к полудню. И, открыв глаза, не без удивления обнаружил, что его голова раскалывается, как камень. Снова. Первым делом он заглянул в аптечку, чтобы взять для себя пару таблеток анальгина. Боль прошла спустя минут пятнадцать после того, как он их принял.
Дома никого не было, и его это обрадовало. Не хотелось смотреть на взволнованные лица родителей и тем более отвечать на вопросы о том, что ему снилось. Не сегодня.
Саша разогрел себе на завтрак картошку с куриными котлетами, нарезал простой салат из помидоров и огурцов, налил чаю, добавив парочку ломтиков лимона, и молча уселся есть. Он старался ни о чем не думать, не включал музыку и вообще не создавал никаких шумов. Сегодняшний завтрак он решил провести в полной тишине.
Саша взглянул в окно, увидел такое же, как с утра,
