поскорей и вернуться домой. Там уже, наверняка, отец нервничает. Да и диплом за меня никто не напишет. Не говоря уже о том, что чем дольше длится мое пребывание здесь, тем больше вероятности нарушить тонкую структуру исторической канвы.
Во-вторых, было любопытно посмотреть на дом графа. И узнать о нём немножечко побольше. Мой главный вопрос так и остался без ответа – за что его так не любит сестра? Да и не только она. Судя по вчерашнему вечеру, почти весь цвет Петербурга объявил Сергея Александровича персоной non grata. Что интересно, даже благосклонность императора не играло здесь важной роли.
– И это платье, сплошная безвкусица… – Не унималась генеральша.
– По-моему, очень даже мило. – Встал на защиту Пётр Александрович, за что был удостоен моего ласкового и убийственного взгляда жены.
Слава Клио, участвовать дальше мне в этом разговоре не пришлось, потому как в столовую вошёл крайне озадаченный дворецкий и объявил, что прибыла коляска графа Голицына. Я вылетела из залы быстрее, чем кто-то из Толстых успел что-то произнести.
Особняк у графа находился чуть дальше от самого центра Петербурга и был скромнее, чем у генерал-губернатора. Но мне он казался из-за своей компактности, более уютным. Тут не было вычурных колонн, аляповатых барельефов и тошнотворного розового цвета стен. Зато особняк утопал в зелени, по внутреннему двору бежали каменные дорожки. И хотя сад производил впечатление скорее неухоженного, было в нём какое-то первобытное очарование.
У порога меня встретил сам хозяин в безукоризненном наряде по моде - светло-коричневый фрак по случаю хорошей погоды, снизу жилет в полоску, кюлоты и панталоны, которые не изжили себя ещё с прошлого века. Красоты мужчины тогда оценивалась по силе его икр, сразу было видно, кто хороший наездник, а кто просиживает кюлоты в кресле. Я мысленно усмехнулась. Что же, икры у графа были хороши, хоть я и не ценитель.
После краткого приветствия, повёл сразу в гостиную, где располагался инструмент.
– Не буду скрывать, Вера Павловна, вся эта история мне не по нраву. – Начал граф без излишних заискиваний. – Если бы не личная просьба Александра Павловича…
– Вам не нравится, как я играю? – Я поджала губы, на всякий случай ущипнула себя за запястье, спрятав руки за спиной, чтобы попытаться расплакаться. Но вместо ожидаемых нападок, Сергей Александрович стушевался.
– Напротив. Очень нравится. – Он отвёл взгляд, дёрнул себя за лацкан фрака. – Понимаете ли, Вера Павловна, я ожидаю ответа императора на одну немаловажную просьбу. И вместо него, я слышу очередные распоряжения помочь…– Мужчина осёкся, поднял на меня глаза. Сейчас при свете дня стало видно, что они не карие, как у Марии Алексеевны, а цвета мокрого мха, с янтарными вкраплениями. – Впрочем, это неважно. Надеюсь, Вам будет удобно.
И поклонившись, граф Голицын быстрым шагом вышел прочь из комнаты, оставив после себя ещё больше вопросов.
Я честно отзанималась час. Поиграла простенькое, чтобы пальцы привыкли, потом попыталась вспомнить ещё что-то из произведений программы музыкальной школы. Досадно, что нет нотной тетради, я хотя бы по памяти попыталась записать что-нибудь. Необходимо попросить у кого-то из своих благодетелей.
За это время ко мне лишь однажды зашла женщина, представившись Аглаей. Она выполняла в доме графа роль экономки. Принесла мне чаю, очень тепло улыбнулась и сказала звать, если что. Вся она источала тепло и гостеприимство, и была явно рада моему присутствию в пустом особняке.
А потом мне стало скучно, да и естественное женское любопытство не давало покоя. И я, убедившись, что в доме тихо, двинулась на исследование дома.
На первом этаже мне приглянулась библиотека. Если остальные помещения – две гостиные, столовые и прочее, показались мне довольно скучными, если не сказать пустынными, то от библиотеки шло какое-то тепло. Быть может, это очарование старых фолиантов, которые заставляли шкафы сверху донизу, а быть может, небольшая софа с маленьким столиком перед ней. Здесь был брошен плед, а на столе лежала раскрытая книга. Будто бы хозяин дома отошёл всего на пару минут и вот-вот вернётся.
Я не удержалась и тихонько, на цыпочках пробралась вглубь зала, чтобы взглянуть, что же такого читает Сергей Александрович. Ответ меня приятно поразил: «Государь» Макиавелли. Амбициозно. Уж не задумали ли они там что-то такое с императором?
На втором этаже была ещё одна гостиная и сплошные спальни, а также кабинет хозяина. Я едва приоткрыла дверь, увидела, что там – стол, бумаги, пустующее кресло, камин, и тут же закрыла. Чужие секреты узнавать таким способом я не собиралась.
В конце концов, я добралась до тупика анфилад комнат. На последнюю мне было любопытно взглянуть, потому что она, судя по тому, что я заметила снаружи, имела небольшую террасу. Наверняка с неё открывался чудесный вид на дикий сад. Но комната оказалась заперта.
Я разочарованно вздохнула, уже разворачиваясь и собираясь попробовать пробраться на третий этаж, как мой медальон задрожал. Я встала как вкопанная. Вцепилась в «Помощника» у себя на шее, торопливо вытягивая его за цепочку из-под рубашки. Поспешила открыть изящный замок, но руки дрожали, пальцы срывались. Когда мне всё же удалось, на меня по-прежнему смотрел миниатюрный портрет отца. Только тепло, исходящее от медальона намекало на признаки жизни в нём.
Вот гад! Столько времени молчал, а тут, значит, решил откликнуться?!
Битый час я бродила вокруг запертой комнаты. Дёргала за ручку, пыталась вскрыть замок шпилькой от волос, молясь, чтобы никто из прислуги меня не заметил. Но всё тщетно. Навыками взлома я не обладала, замок не поддавался, медальон, сколько бы я его ни тёрла, так и остался простым украшением. Напольные часы внизу пробили три, пора было сдаваться.
В тот день я больше не видела графа. Но на следующее утро меня вновь ожидала карета. Я едва успела доесть свой завтрак, чтобы сорваться на занятия. Прямо как в школе. Комната с закрытыми дверями ждала меня.
Одетый с иголочки Голицын вновь встречал меня в гостиной. После короткого приветствия и дежурного поцелуя ладони, откланялся. Я внимательно прислушалась к его шагам. Ага, сегодня граф решил остаться дома. Что же, это не меняет моих планов. Просто теперь стоило быть втройне аккуратной.
Час я решила добросовестно отзаниматься, чтобы не зародить никаких подозрений. Но шло всё из рук вон плохо. Я то и дело отвлекалась, сбивалась, приходилось начинать всё заново, ёрзала на жёсткой кушетке и постоянно поглядывала на напольные часы у стены. Они, как назло, едва-едва шевелили своими
