юбку. Его приятель продолжал держать нож у лица, с гаденькой улыбкой лапая её грудь. Кэтт зажмурилась. Пусть берут, что хотят, лишь бы не убили, лишь бы отпустили домой…
Всё произошло внезапно. Раздался короткий вскрик, глухой стук, металлический звон по камню; гнусавый голос грязно выругался.
— Убирайтесь! — здесь был кто-то ещё. Неужели Карна услышала её мольбы?
— Ах ты ж тварь, да я тебе сейчас кишки выпущу!
От Кэтт отстали, но она так и не посмела открыть глаза. Тело сделалось непослушным, мысли в панике путались. Куда уж там бежать, она даже дышать боялась!
— Не надо, Дин. Ты что, не знаешь, кто его хозяин?
— Да мне насрать!..
— А мне нет! С Эдмондом связываться себе дороже. Пойдём отсюда, на хрен эту шлюху.
Тяжёлые шаги быстро стихли. Кэтт продолжала вжиматься в стену, не веря своей удаче. Вдруг стоит только открыть глаза, и она снова увидит эти жуткие рожи? «Карна, защити меня! Умоляю, ради сыновей…»
— Госпожа, вы в порядке? — ровный спокойный голос, такой приятный, бархатистый, он не мог принадлежать насильнику или убийце. Воображение тут же нарисовало статного молодого мужчину с добрыми глазами и обаятельной улыбкой. — Не бойтесь, вас никто не тронет.
Собравшись с духом, Кэтт посмотрела на своего спасителя. Высокий, лицо в маске, лишь блеск глаз из-под капюшона. Осквернённый! Только не это!.. Откуда он здесь взялся?
— Они вас ранили?
Кэтт испуганно замотала головой. Язык прилип к нёбу, в горле пересохло, а сердце вновь бешено заколотилось. Лучше уж терпеть тех мужланов, чем выродка…
Осквернённый внимательно изучал её, видимо, раздумывая, как поступить со своей добычей. И Кэтт решилась. То ли в страхе, то ли в отчаянии, она с неожиданной для себя прытью оттолкнула выродка и рванула со всех ног. Бежала она без оглядки, боясь обнаружить за спиной настигающего преследователя. Усталость бесследно исчезла, лишь стук крови в ушах и сбившееся дыхание не позволяли ей нестись быстрее ветра. Проспект она преодолела за считанные минуты и, свернув на освещённую улицу с мирно дремлющими домами, Кэтт наконец остановилась.
Убедившись, что никто её не преследует, она привалилась к каменному забору и сползла на землю. Грудь сковало железным обручем, горечь и обида подступили к горлу комом, и Кэтт разрыдалась оттого, что теперь ей одной растить двух сыновей; оттого, что рядом нет крепкого плеча, защитника, и теперь любой может легко навредить ей; она рыдала оттого, что приходилось по двенадцать часов в сутки без отдыха отрабатывать каждый медяк, только чтобы не умереть с голоду. И самое страшное — она осознавала, что всё это заслуженно, что всё это лишь малая плата за содеянное.
Глава 6
Ровене казалось, ещё чуть-чуть, и она окончательно свихнётся. Третий день взаперти в душной комнатушке с унылым видом на внутренний двор — это уже слишком! Даже утренний скандал, который она закатила Харо, ничего не изменил, а ведь так хотелось прогуляться по тракту, посмотреть на людей, на бурлящий жизнью мир! Ну разве это справедливо — вырваться из золотой клетки ради того, чтобы оказаться запертой своим же телохранителем в заплесневелой таверне?
— Там опасно, принцесса, — передразнила она его низкий голос, состроив угрюмую мину. — Ты слишком заметна, мы не можем тобой рисковать… Зануда ты, Сорок Восьмой!
Последнюю фразу Ровена выкрикнула в сторону закрытой двери, надеясь, что он услышит. Нет, ну только подумать! Сколь бы она ни твердила, что здесь безопасно, сколь бы ни грозилась назначить Морока на его место, сколь бы ни просила хотя бы часок пройтись по тракту — бесполезно. И откуда в нём столько упрямства? Разве рабам оно присуще?
Впрочем, долго злиться на Сорок Восьмого у неё не получалось. К тому же Харо прав — разгуливать по тракту как ни в чём не бывало несколько опрометчиво, учитывая, что первому магистру уже наверняка доложили о её прибытии. Сложно предугадать, как на эту весть отреагирует Брутус. С тем же успехом он может заманить их в ловушку и выдать королю. Нет никаких гарантий, что Легион сдержит своё обещание и станет ей верным союзником.
Именно поэтому она согласилась с Харо, когда тот настаивал назвать мастеру терсентума другую таверну. После недолгого спора выбрали ту, что напротив, в которой собирались остановиться поначалу. Возможно, немного легкомысленно, как деликатно выразился Шестьдесят Седьмой, но не заглядывать же в каждую остановившуюся карету, в самом деле! А из номера скорпионов всё видно, как на ладони. Правда, пришлось заплатить за комнату, но игра стоила свеч.
Морока со Сто Двадцать Восьмым они оставили в «Лунной дороге», заранее обусловив сигнал и действия в случае облавы. Мастер терсентума, худой и высокий как жердь господин, сперва отнёсся к её просьбе о встрече с первым магистром с недоверием и даже сарказмом. Наверняка он и принял её только благодаря сопровождению, два скорпиона — довольно престижно даже по меркам Опертама. Надменная улыбочка не покидала лица мастера ровно до тех пор, пока Ровена не пригрозила ему серьёзными неприятностями в лице господина Брутуса, когда тот узнает, кому отказали в столь незначительной услуге. Нехотя, надзиратель принял её послание и пообещал, что передаст его как можно быстрее. И это «быстрее» тянулось уже третий день. Порой Ровене казалось, что каким-то чудовищным образом она вернулась обратно в каструм, под арест, когда вздрагивала при каждом шорохе за дверью и не смыкала ночами глаз, пожираемая изнутри ожиданием неизвестности. Непонятно ещё, как отреагирует магистр, поверит ли ей, сдержит ли обещание… А если вдруг никто не приедет? Если Брутус не захочет связываться с ней? Куда им тогда податься? Обратно в Перо дорога заказана, Максиан наверняка догадался, что на самом деле произошло в туннелях. Сорок Восьмой допустил грубую оплошность, оставив там нож.
Конечно, можно спрятаться где-то в глубинке, в какой-нибудь богами забытой деревне. Даже если никто ничего не заподозрит при виде молодой девушки в компании четверых осквернённых, что им там делать? Пасти скот и охотиться? Ну уж нет, бессмысленное существование не для неё!
Сплошная череда вопросов и размышлений не давала ей ни есть, ни спать. Прогулка помогла бы развеяться, но так-то Ровена прекрасно понимала, что любое необдуманное действие может привести к страшным последствиям. Впрочем, силком её здесь никто не удерживал. Несмотря на своё невыносимое упрямство и грубость, Харо ни разу не преступил ту призрачную грань, неизменно сохраняющуюся между ними: свободная и осквернённый, принцесса и невольник. Сорок Восьмой, казалось, никогда не забывал, кто перед ним.
Ровена не знала, хорошо ли это
