и изморенные женщины. Отдача от холопов ниже, чем от свободных. Поэтому я и задумался, что тут можно изменить.
После того, как нога поджила я стал чаще звать постоялицу к себе.
Ирина по-прежнему проживает во втором крыле дома. Обязанностей никаких, вот и суёт свой нос куда не надо. Это и подвигло меня найти ей занятие.
Пойдя на поправку я почувствовал прилив сил. А учитывая, что доступных женщин, которые бы меня устраивали — рядом нет, то я звал Ирину, согреть мне постель.
Как правило было достаточно после вечерней трапезы многозначительно посмотреть на неё и через час раздавался тихий стук в дверь, женщина просачивалась привидением в комнату.
Мне кажется, что когда-нибудь она станет нормальной партнёршей. Если по-первой она просто безучастно смотрела в угол комнаты, раскинув руки-ноги. То сейчас закрывает глаза и по лицу заметны отголоски эмоций. Глядишь, лет через сто — сто пятьдесят начнёт подмахивать и поймает настоящий оргазм.
Нет, я понимаю. В шестнадцать лет любимую балованную дочь папаша отдал из деловых соображений в жёны к немолодому помещику.
Это конечно лучше, чем в гарем или на панель.
Помещик, нисколько не заботясь о нежных чувствах образованной девушки, использовал ту по изначальному назначению. То есть грубо трахает и сталкивает на пол, удовлетворив свою похоть. Наверняка в её голове происходит настоящая революция. Папенька говорил другие слова, а почтенный образец маменькиной добродетели оказался обманчивым.
Мне кажется, что я где-то в этом плане лучше её предыдущего мужа. Но тут нужен психолог на пару с психиатром. В любом случае, я уверен, что Ирине со мной неплохо. Даже порой замечаю слабую улыбку, делавшую резкие черты лица более привлекательными.
У нас сложился симбиоз. От меня женщине особый статус в доме, не ниже прежнего. От неё помощь в работе со старостой и обслуживание моих низменных нужд.
Ирина составила список домовладений и я, продираясь через яти, получил полную картину. Почти полсотни дворов, по нынешним временам очень много для деревни. Я слыхивал, что у большинства помещиков в деревеньках насчитывается не более десятка дворов. У меня практических немалых размеров село, только церкви не хватает.
Половина хозяйств заняты крестьянами-общинниками. Они конечно зависели от помещика, но не являлись рабами. Свои наделы передавали сыновьям по наследству. Там всё неплохо. А вот холопские дворы совсем в печальном состоянии. Прежний помещик оставил их без мужиков. Главы семей и старшие дети сложили головы в различных авантюрах господина Вельяшева. Он, не стесняясь забирал их для исполнения воинской повинности, а также для грабежа. Мне жаль несчастных мужиков, а больше жалко их семьи. Зиму те как-то прожили, а вот далее их ждут невесёлые времена.
Поэтому дал указание Ирине снабдить нуждающихся зерном для посева и приказал оброк с них пока не брать. Короче говоря поручил женщине взять эти семьи под контроль, дабы не дать вымереть.
Я и сам навестил несколько таких хозяйств. В сопровождении своей фактически управляющей, старосты и трёх дружинников прошлись по дворам. Недобрые взгляды женщин, лишившихся по моей вине кормильцев меня не взволновали. А нечего было разбоем заниматься. Немногочисленные пацаны в возрасте до 12–13 лет, девчонки и старики смотрели на меня с различными эмоциями. Здесь и безразличие к судьбе, ненависть и надежда. Особенно после того, как я распорядился отрядить пятёрку пленных монголов в помощь. Пусть займутся мирным трудом, помогут распахать поля, посеять, помочь с хозяйством.
* * *
В середине мая к нашему берегу пристало торговое судно. Скинув сходни на берег спустилось несколько человек.
Трое взрослых мужчины, явно восточной внешности.
После принятых приветствий перешли к главному. Оказалось, что они наняты неким важным лицом, который намеревается выкупить у меня одного парнишку из полона из татарчат.
Не вижу препятствий, почему и не пойти на встречу. О чём и поведал повеселевшим посредникам. Больше того, мы смогли прийти к консенсусу. За жалкие 50 золотых дирхем я готов расстаться с симпатичным мальчуганом, которого мог бы наверное полюбить как родного.
Посредники попросили пару дней и торопливо удалились в сторону города, пока я не передумал. А судно осталось и на берегу прогуливались три человека. Восточный купец, судя по облику и два охранника.
— Уважаемый что-то хочет? — поинтересовался я.
Вот так фокус, уважаемый и в самом деле уважаемый, и долгожданный к тому же. Это папаша моей Ирен. Прибыл ко мне на стрелку, получив письмо от горячо любимой дочурки. Вспомнил, так сказать, про её существование. А заодно хочет пообщаться со мной на отвлечённые темы. К примеру о продвижении своих товаров на север Руси.
Христофор Фотиади потомок известной купеческой семьи. Его предки обосновались в одной из греческих колоний на берегу Чёрного моря. Волей судьбы младшему сыну уважаемого семейства пришлось искать свою судьбу на чужбине. Его нелёгкая занесла на берега Итиля в Казанское ханство. Пронырливый гуттаперчевый купчина неплохо устроился среди поклонников Аллаха, покупая продукцию северных земель и торгуя взамен тканями, специями, вином и прочими нужными западу товарами.
Когда старый товарищ подсказал ему мысль не платить налоги, который драли с иноземных купцов на вятских землях, он не пожалел даже собственной дочери. Неопределённость размеров дани и излишние запросы местных властей подвигли его к этой здравой мысли. «Дары», «поклоны», «мыт» и прочие поборы съедали до половины прибыли.
А ведь как хорошо казалось. Дочь удачно отдана за важного дворянина. На выданные зятю деньги осталось только построить лабазы и амбары. И знай, торгуй без пошлин.
Не тут-то было. Деньги пропали, когда Христофор попытался напомнить о ряде и о купе, его избили как смерда и выкинули вон.
Постепенно тяжесть утраты забылась, купец нашёл новые направления торговли. Дочь и её судьба благополучно забыты, как судьбы огромного количества женщин в это время. И вдруг нежданное письмо, заставившее собраться в дорогу.
Хм, я принял купца как родного. Понимаю всю важность торговли. Мои планы насчёт самогоноварения пока остались планами. Вот пойдёт первая ягода и начну конечно спаивать народ благородным напитком. Но огромных денег на этом не подымешь.
А вот на беспошлинной торговле — легко. Особенно ежели поставить дело на широкую ногу.
Христофор, сын Феофана был смугл, невысок ростом и дороден, как и положено настоящему купцу. Чёрные маслины влажных глаз изучали меня на предмет адекватности. Эти дворяне с их заморочками и необязательностью являлись источником многих проблем. Мне показалось хорошей идеей пригласить дочку купца. Что интересно, они даже не обнялись. Женщина присела в реверансе и стала поодаль, типа — что барин изволит. Купчина тоже внешне не проявил
