Я вспоминал о своем прошлом каждый раз, когда делал это. Когда продавал секс. А продавался он отлично. Все были счастливы, я, клиенты, шлюхи. Но в последнее время все шло не по плану. Замерзший солдат, охранявший границу, наседал все сильнее. Заебался, приелось, хотелось тишины. А потом пропали две девчонки. Ушлепок, который их убил давно мертв, но я понимал, что-то подобное будет происходит еще и еще. В моем прошлом было много врагов, и они вряд ли забыли меня.
Вечером у меня должен был быть вылет в Питер. Собирался продать часть бизнеса за шесть нолей зеленью. Переговоры с этими арабами шли больше месяца, и я заебался держать цену. Эти хуесосы в белых косынках вытрахали мне мозг так, что все это время у меня не стоял. Переговоры затянулись, в то утро я возвращался домой, готовясь уже вечером подписать в Питере все бумаги. А потом этот гребанный УАЗ снес морду моего Бентли…
– Дорогие друзья, сегодня у нас редкий лот, поучаствовать в торгах позволено лишь узкому кругу. Простите за спешку, так получилось. И так, Сара…
Сара всегда производила фурор. Фигурой, в первую очередь. Господь щедро одарил эту пантеру. Она вышла и раскрыла шторы. Какого хрена?
Глава 18. Продано!Я не чувствовала пространства и стыда. В приглушенном свете виднелись несколько силуэтов. Кто-то вздохнул.
– Таис, подойди… Я сказал, подойди, – меня шатало. Я медленно шла к Беляеву, стоявшему в центре зала.
– В чем дело, Энджел? Девчонка должна была быть трезвой! – возмутился кто-то.
– Ты говорил, она согласная… – судя по голосу, этот покупатель был в возрасте.
От обоих меня тошнило.
– СОГ-ЛАС-НА… «Согласная» бывает буква… – ему было за пятьдесят. В тусклом свете морщины казались коричневыми, и лицо напоминало старую картофелину. – Безграмотность в вашем возрасте сродни преступлению. – В школе я выиграла районную олимпиаду по русскому языку, меня раздражали малообразованные люди. Но трезвая я бы и слова ему не сказала! Сейчас же во мне проснулась Тамара.
– Слушай сюда, шлюха… – он подлетел с кресла. Я отшатнулась и наступила каблуком на шлейф платья. Меня понесло назад. Беляев успел вовремя.
– Прошу меня извинить, это недоразумение… – он схватил меня за талию и вонзился взглядом. Эти голубые глаза, даже из-под сведенных бровей, придавали его образу какое-то очарование. Не продавай он меня как куклу Келли, я бы могла утонуть в них безвозвратно.
– Ты же не сделаешь этого, правда?
Я впервые обратилась к нему на «ТЫ». Мой вопрос состоял из надежды и мизерной веры в то, что он скажет «нет». Он все еще крепко сжимал меня, и я вцепилась в его руки как в спасательный круг. Глупо, ведь эти самые руки топили меня.
– Предлагаю перенести торги на завтра… – произнес он, не отрывая от меня глаз. Я протрезвела за секунду. Неужели это правда?!
– Брат… – заговорил Шерхан, – думаю у всех нас затвердеет в кошельке, если девочка покажет себя… А там может и переносить ничего не придется. Ринат Ралифович, малышку нужно еще воспитать.
Еще несколько секунд Беляев смотрел на меня, словно раздумывая, а потом прошептал мне на ухо:
– Сделаю.
Я попыталась вырваться, тогда он схватил меня за волосы, подтащив ближе к мужчинам. Я ошиблась, он был еще большей мразью, чем я представляла. Мужик с лицом картофелины махнул рукой. Беляев скинул одну из лямок. Я схватилась за обнажившуюся грудь. Беляев тут же отвел мою руку. Прикусив нижнюю губу, я пыталась сдержать слезы. Они таращились на меня как животные. Никакой жалости и поиска причин почему. Их интересовала лишь плоть и то как ее использовать.
– Сто тысяч долларов.
Знакомый низкий голос. Хватка ослабла, я вырвалась и натянула платье. В дальнем углу, откинувшись в кресле сидел Демид. Я не заметила его сразу. Беляев вскинул брови. По его лицу, порозовевшему от злости, скользнуло удивление.
– Сто пятьдесят, – перебил ставку старик. Тошнота подкатила к горлу.
– Триста, и закончим этот цирк.
Шерхан встал на ноги и медленно направлялся ко мне. Неужели сейчас… он просто заберет меня. Принесет домой и будет мучать, пока не наиграется?
– Сумма включает причиненный ущерб, Энджел, – Шерхан протянул ему руку. Беляев посмотрел на меня. Долго, прямо в глаза.
– Заберешь свой лот завтра. Не волнуйся, я просто хочу, как следует упаковать ее. Сумма включает причиненный ущерб, – оба пожали руки.
Все, кто был в зале молча поднялись и вышли. Шерхан последовал за ними.
– Благодарю Демид… за начало торгов.
Я стояла посреди зала. Все было по-настоящему. Это не шоу, не притворство. До этой самой секунды я еще надеялась, что нас «снимает скрытая камера» или что-то в этом духе. Но все взаправду. И эти люди, и то, что меня продали, как говяжью тушу на мясном рынке. Слезы стояли в глазах. Я обхватила себя руками, не давая телу разлететься на куски.
– Демид… – позвал Беляев. Он наконец шевельнулся. Встал и вышел на свет. – У меня просьба…
– Мой отец… вы получили, что хотели. Теперь отпустите его! Немедленно! – истерика вырвалась из моей глотки словно с толчка катапульты. Я ударила ладонями по груди Беляева, затем Демида. Я била и била, пока он не схватил меня за руки. – Отпустите его, слышите!!! Немедленно!!!
