Я вынуждена следовать этой логике и просто поддаваться времени и пространству. Существовать здесь, в эту секунду, создавая для себя якоря, ради которых стоит жить. Моё бытие началось с унылой серой дороги, — и как же символична эта фраза! Я всё ещё следую белой разделительной полосе, открываясь другим желаниям, пытаясь отыскать в этом бытие собственный смысл. Искренне надеюсь, что мои попытки не были напрасны.
дневник Фриды.
***
Замираю на месте, словно напарываясь на непреодолимое препятствие. Шум лопастей за спиной усиливается, ворчливый стрёкот волнами проносится надо мной, чёрной птицей скрывая небосвод. Сильный порыв ветра почти отрывает от земли, заставляя сощуриться от холода и мелких песчинок. Волосы взлетают, закрывая тонкими прядями лицо от мира, путая, ограничивая, мешая видеть. Вертолёт медленно садится чуть впереди, пригибая грязно-жёлтую траву к земле. Остаётся лишь смотреть на того, кто выйдет первым.
Им оказался молодой мужчина в возрасте около двадцати пяти—тридцати лет. Чёрные с белыми прядями волосы, забранные в тугую косу, белая, почти фарфоровая кожа, острый разрез янтарных глаз и чётко очерченные губы говорили о человеке со сложным характером. Он с лёгкостью спрыгнул с подножки вертолёта и уверенной походкой направился в мою сторону.
На его фоне почувствовала себя грязной и неухоженной. Одетый по-военному строго, мужчина выглядел весьма властно в чёрной облегающей одежде, военных ботинках и с широким поясом на галифе. Чистое лицо, прямой холодный взгляд. Смотрел на меня, словно выискивая что-то в чертах. Казалось, он не знает, чего от меня ожидать. Эта мысль напугала больше, чем присутствие мужчины на просторах неизвестной дороги.
— Фрида? — голос спокойный, мягкий, лишь на грани слышится напряжение. Он замирает в нескольких метрах, создавая между нами границу комфорта. Давая мне возможность привыкнуть к своему присутствию. — Что с тобой случилось?
— Кто вы такой? — не обращая внимания на дружеские ноты, спрашиваю в ответ, чуть разворачиваясь, готовясь в любой момент сорваться с места.
— Это же я, Алистер. Твой друг, — на его лице скользит маска участия, принимая всё новые и новые очертания, подстраиваясь под мои ожидания. — Ты не помнишь меня?
— Я ничего не помню, — глупо отпираться, поэтому смело признаю случившееся. — Вы что-то знаете об этом?
— Твоё имя Фрида, — повторяет он. — Тебя похитил один очень нехороший человек. Мне с трудом удалось отыскать тебя.
— Похищение? — сорвалось с губ, в страхе делаю шаг назад. — О чём вы говорите?
— Ты очень важна, Фрида. Важна для всех нас, — продолжил он, расставляя руки в стороны. Он старается быть мягким, старается не напугать, а расположить к себе. Словно я бомба замедленного действия, готовая от любой мелочи взорваться. А он сапёр и это его миссия. — Важна для Маркуса.
— Маркус! — громко воскликнула, чувствуя значение этого имени. То единственное, что смогла вспомнить. Единственный. Кто же он?
— Да, — осторожно сказал он, делая шаг ближе. — Твой близкий друг. Он защищал тебя. Вместе вы работали над очень важным делом. Ты помнишь его?
— Только имя, — отвечаю с сожалением, пожимая плечами.
— Сейчас, — Алистер плавно, без резких движений, достаёт из верхнего кармана военной безрукавки сложенную в пополам фотографию.
Приближаясь ко мне, старается не напугать, но сердце всё равно испуганно бьётся в груди. Протягивая фотографию, подошёл почти вплотную, смотря глаза в глаза. Взгляд притягательный, глубокий, за янтарём скрывается настоящий вихрь страстей, в компании такого мужчины никто не в безопасности. Эмоционально он слишком яркий для рутины, по его венам бежит искра приключений. То, от чего следует держаться подальше, притягивает его.
Разворачиваю фотографию, где нахожу незнакомцев: мужчину и девушку.
Растрёпанные каштановые волосы, заплетённые в слабую косу, яркий почти неоновый цвет зелёных глаз, острые скулы, прямые тонкие брови, уверенный взгляд. Он прижимает к груди незнакомку, скептически смотрит в объектив, иронично улыбаясь кончиками тонких слабо очерченных губ. По одежде легко можно было предположить, что они направляются на какое-то мероприятие. Строгий вечерний костюм у мужчины и лёгкое светло-голубое платье у девушки с короткими чёрными волосами. Она стесняется камеры, но выглядит безусловно счастливой. Тонкая талия, худые острые плечи, чарующая улыбка, нежная внешность, мягкая, как у девочки-подростка. Но были видны детали, заставляющие насторожиться. Девушка подводила брови чёрным карандашом, пытаясь заострить черты лица. Волосы явно крашенные, а на глазах похоже чёрные линзы, скрывающие истинный цвет. Она выглядит беззащитной и ранимой, но что-то такое есть в её позе, какая-то твёрдость, пока скрытая юностью и мягкостью.
Перевернув фотографию, увидела дату и подпись — 2013 год, Маркус и Фрида.
— Я не узнаю его, — вновь перевернув и более пристально вглядевшись в фото, проговорила я. — И себя не узнаю! Это не я.
— Фрида, то, через что ты прошла…
— Нет, — отрицательно затрясла головой, неуверенно пятясь от него. — Я не знаю тебя. Не знаю этих людей на фотографии. Понятия не имею, что происходит. Ты говоришь, что я важна для вас! Прости, но я не могу доверять тебе! — в голосе появились истеричные ноты, которые никак не удавалось подавить.
Слишком долго шла. Дни сменялись друг за другом, всё походило на сон. Словно бы иллюзия смертельно-больного человека, в бреду ловившего галлюцинации. Образ пустынной дороги сначала под палящими лучами весеннего солнца, затем под проливным дождём с колючим острым ветром. Я и чувствовала себя так. Больной, обезвоженной, усталой. Мысли путались, картинка взрывалась волнами дрожи, прокатывавшейся по всему телу. Алистер представлялся лишь игрой воображения, ненастоящий, опасный. Не могла верить его словам, не могла верить в его присутствие, не могла ничему верить.
Фотография падает из рук и мгновенно подхватывается ветром, уносясь далеко в степь. Провожу её безучастным взглядом, чувствуя исполинскую усталость, желание заснуть и не просыпаться. Все переживания отходили на задний план, оставляя тупое безразличие.
Даже не смогла удивиться, когда Алистер в мгновение ока оказался подле меня, обхватывая за плечи и что-то вводя в шею. Конечно это было снотворное.
***
Я могу дышать. Грудь больше не сдавливают тиски напряжения. Мне не нужно бежать, торопиться вперёд. Расслабленная, мягкая, податливая кожа, словно в утробе материнском, тепло и безопасно. Глаза закрыты, пальцами касаюсь простыней. Шёлковая шершавость, прохлада и уют. Перьевые подушки, воздушное одеяло, сквозь неплотно прикрытые веки, виден зелёный тёплый свет. Дышится легко и глубоко, в воздухе разлит аромат фиалок и фуксий. Забираю этот запах глубоко в лёгкие, наслаждаясь блаженством тишины и спокойствия. У меня ничего не болит. Ничто не давит, не мешает, абсолютно свободна от неприятия. Только желудок немного тянет — проголодалась. Вот бы съесть чего-нибудь простого, хотя бы яблочко. Еда. Эти мысли становились назойливыми, нетерпеливыми, как мухи над десертом: противно жужжат и мельтешат перед глазами. Когда в последний раз ела?
