— Пойдем. — Боб обнял Кэсси за плечи, повел ее к машине и усадил на заднее сиденье рядом с Марией.
Брок схватил автомобильный телефон и набрал номер больницы.
— Дайте мне дежурного хирурга в отделении «скорой помощи». Это доктор Брок Уэллмен. — Он задал несколько вопросов и повернулся к брату: — Тед увернулся от встречной машины и врезался в телефонный столб. Водитель другой машины вызвал полицию по мобильному телефону, поэтому «скорая» приехала туда быстро. Но мы должны торопиться.
С сухими глазами, немая от шока, Мария крепко схватила Кэсси за руку. По щекам Кэсси текли слезы. Почему она была так холодна с Тедом? Почему, почему она не могла смирить свой нрав и отблагодарить его за все, что он для нее сделал? Тед может умереть; может быть, он уже умер. И он никогда не узнает, как она любила его… о Боже. До этой минуты она сама не знала об этом. Она положила голову на плечо Марии и заплакала о том, чему не суждено сбыться. Почему она, Кэсси, понимает все слишком поздно?
Кэсси распахнула дверцу даже раньше, чем Боб остановил машину, и побежала с Броком к автоматическим дверям отделения «скорой помощи». Коридор больницы напоминал пчелиный улей. Брок начал раздавать указания всем:
— Дайте мне рентгеновские снимки его головы, ребер, рук и ног и принесите Кэсси подписать бумаги о поступлении. Ставьте капельницу. Ему потребуется кровь, поэтому закажите две единицы. Он потерял много крови из-за этой глубокой раны на руке.
— Кэсси, уходи отсюда. Подожди в приемной с Бобом и Марией. Мария не должна это видеть. — Он проводил ее за двустворчатые двери и снова стал командовать. Кэсси успела оглянуться и увидеть Теда, окровавленного, лежащего без сознания на каталке; в это время вбежала бригада травматологов.
Она споткнулась и полетела прямо на Боба. Она упала в обморок — Боб успел подхватить ее.
Когда Кэсси пришла в себя, она лежала на диване, обитом винилом, вокруг нее собралась вся семья Уэллменов; они выглядели обеспокоенными. Она боролась с туманом в голове… Мария плакала… почему?
«Тед! — закричал голос в ее голове. — Он умер! Он разбил машину и умер, Мария только что узнала об этом…»
…Кэсси снова стала погружаться в темноту, но медсестра мягко потрепала ее по щеке.
— Миссис Уэллмен, пожалуйста, дышите глубоко.
Кэсси повиновалась, поняв, что медсестра назвала миссис Уэллмен ее. Не Марию.
Медсестра и Боб помогли ей сесть в кресло; она зарыдала, закрыв лицо руками. Мария обняла ее за плечи.
— Не плачь, иначе тебе станет хуже, Кэсси. Врачи позаботятся о Теде, — сказала она мягко.
— Но, Мария, он уже умер. — Кэсси зарыдала еще громче.
— Нет, дитя мое. Он не умер, и он не умрет. Он пострадал, но он поправится.
— Я злилась на него, — причитала Кэсси. — Я не знала…
— Я знаю, что вы поссорились, Кэсси. Когда он поправится, вы сможете помириться, — убежденно сказала Мария.
Кэсси удивилась ее спокойствию, но затем вспомнила, что пришлось испытать Марии. Казалось, ничто не может пошатнуть ее веру в то, что Бог не отнимет ее единственного сына.
Кэсси перестала плакать так же внезапно, как и начала. Когда ей стало лучше, он встала и заходила по комнате. Настроение ежесекундно изменялось, колеблясь, словно маятник, от гнева до печали. В одну минуту она была готова упасть на колени и молить Бога сохранить Теду жизнь; в следующую — злилась на себя за то, что всегда была такой эгоисткой, нетерпеливой и сердитой с ним. И даже не могла вспомнить почему. Сейчас все это было не важно.
Расхаживая по холлу, она вспоминала Теда, каким он был в той забегаловке при автобусной станции, Теда, целующего ее на свадьбе, Теда лицом к лицу с ней, когда они спорили о том, что должна делать и какой должна быть «настоящая жена». Когда она дошла до конца холла и повернула обратно, мысленному взору представилось его израненное, переломанное тело, и ее ошеломили чувства, которые она даже не могла определить.
Кэсси хотела, чтобы он жил, жил, чтобы у нее был шанс полюбить его. Эта жизнь была так сложна и так несправедлива! Она поняла, что, несмотря на различия между ними, они подходили друг другу, и она надеялась, что они смогут начать все сначала…
Она восстала против холодного рока, который сначала сразил Джона, а теперь его брата, и заплакала.
Сквозь слезы Кэсси увидела вспышку яркого, горячего розового цвета — это цвели кусты под окнами больничного коридора. Бабушка называла их огненными кустами, они были предвестниками весны — первые живые существа, раскрашивающие мир после зимы. Кэсси не хотела, чтобы они цвели. Ее мир внезапно снова наполнился смертью… серой смертью, как самый зимний холодный день.
Она вышла наружу глотнуть свежего воздуха и обломила расцветающую веточку «огненного куста». Ей хотелось оборвать каждый блестящий цветок и… Кэсси снова вспомнила свою бабушку, как она заботилась о тех, кто нуждался в помощи. Она не спорила с Богом, а делала то, что нужно было сделать. Она бы точно знала, что нужно делать в такой ситуации.
Кэсси подумала еще минуту, затем пошла обратно — утешать Марию.
После двух томительных часов ожидания Брок распахнул двери в приемную.
— Тед выкарабкается, — сказал он устало. — У него сломаны правая рука и левая нога. Страшное сотрясение мозга и шестнадцать швов на лбу. — Слезы потекли по его щекам, и его голос дрогнул. — Боже мой, в какой-то момент я подумал, что мы потеряли его, Боб. — Он подошел к брату и крепко обнял его.
— Значит, он будет жить. — Голос Марии задрожал.
— Да, Мария. — Боб отступил и вытер слезы. — На выздоровление потребуется время, но ему чертовски повезло, что он остался в живых. Это просто загадка, почему так и не сработала воздушная подушка безопасности.
Дверь открыла медсестра.
— Здесь есть Сэсси? Мы переводим мистера Уэллмена в интенсивную терапию, но он сопротивляется и зовет какую-то Сэсси.
Кэсси уронила бутон огненного куста, который держала в руке.
— Он так назвал меня, — сказала она. — Он не знал моего имени и назвал меня Сэсси.
— Тогда зайдите и подержите его за руку. Может быть, это его успокоит.
На следующее утро ровно в восемь часов Тед открыл глаза и неуверенно осмотрелся.
— Мама? — Одним словом он потребовал полного объяснения.
— Ты проснулся, — просто сказала Мария. Она подошла к его кровати, как будто делала это каждое утро. Мысленно она возблагодарила небеса за услышанные молитвы и поцеловала Теда в лоб.
— Что, черт возьми, со мной случилось? — Тед потрогал повязку на лбу. — Я помню… вроде бы. Я попал в аварию, верно? — В сознании всплыло воспоминание о том, как он пытался увернуться от идущей навстречу машины. — Кто-нибудь еще пострадал?
— Нет. — Кэсси хотелось прыгать от радости, но она говорила спокойно, как ей советовали медсестры. — Они в порядке.
