Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Не будет.
Тем временем Перхан издавал все более громкие звуки. Он перевернул еще две карты и покивал головой. С кончика носа капал пот.
– Что с ним? – спросил Бронек.
Парень открыл рот и застонал. Сестра наклонилась к нему и долго шептала на ухо, пока он не показал ей что-то пальцем.
– Перхан говорит, что тот, в кого влюбится ваша дочь… что это будет хороший, но страшный человек.
Парень неожиданно согнулся, его стошнило под столик. Он отдышался, потом вытер рот и поднял глаза на сестру. Показал что-то пальцем.
– Что значит «страшный»? – Бронек требовал уточнений. – Пусть скажет что-нибудь еще.
Молодой цыган посмотрел ему в глаза, но быстро отвел взгляд и сплюнул на землю. Девушка сказала:
– Перхан говорит, что его будут по-разному называть.
* * *
Каждое утро он просыпался в панике и проверял, видит ли. Закрывал один глаз, потом второй, потом опять первый – и так по кругу. С визита к цыганам прошло две недели. Поначалу он жалел, что ввязался в эти глупости: можно было уйти, когда началась тошнота, можно было не давать им тех нескольких злотых, которые он все-таки дал, в конце концов, он мог сказать, что не согласен с какими-то дурацкими условиями какого-то дурацкого уговора, – но ведь он согласился.
На протяжении двух месяцев после выхода из больницы Милка пыталась найти объяснение тому, что произошло. Она знала: если что-то случилось, кто-то должен за это ответить. Ответственность за боль и морщинистую кожу возложила на родителей. Ничто не могло разубедить ее в том, что это не папа и мама сделали огненный шар, который хотел ее поглотить. Лишь когда Сташка впервые впала при ней в бешенство и закричала, что хватит жаловаться, ведь она своих сестер не могла даже положить в гробы, Милка наконец немного смягчилась.
Долги не таяли. Дела «Зеленщика» шли все хуже, а никакой новой войны не ожидалось. В итоге семья Бронека, придавленная грузом платежей, переехала обратно в деревню, в дом, который никто за все эти годы не захотел купить. Перемене радовался только Конь. Он снова мог разбойничать в овине. Бронек часто не закрывал его, поскольку ему было наплевать и на пса, и на всю эту поганую деревню. Когда по пути из Коло он проезжал указатель «Любины», ему вспоминалась дорога из школы. Тогда он считал дома и деревья, мечтая о другом мире, а когда наконец его увидел, пришлось вернуться сюда.
Осенью руководство потребительского кооператива отправило его в Познань на курсы товароведов. Через несколько дней он вернулся домой с печатью. Милка не могла надивиться. Везде, где было можно, ставила штемпель «Эксперт по овощам и фруктам».
Несколько раз в году в Коло на поездах доставляли фрукты. Тогда Бронек ехал на склад и проверял их качество. Он оценивал каждый плод и записывал процент брака. Чиновники из Познани наведывались к нему с проверками.
Благодаря дополнительным обязанностям Бронека семейные долги уменьшились, а дом ломился от фруктов. На их старый стол попадало все, на чем скрупулезный эксперт замечал какое-нибудь пятнышко или вмятину. Фруктов было так много, что есть их стал даже Конь, и именно в этой резкой смене диеты усматривали причину его неожиданной агрессии.
Все началось в один особенно холодный февральский вечер, когда Бронек сидел на кухне с Конем на руках, а Хелена пыталась помыть Милу. Девочка не переносила воду и каждый раз, когда нужно было забраться в корыто с мыльной водой, принималась кричать.
– Напишу-ка я в редакцию, чтобы перестали печатать эти глупые анекдоты в картинках, – размышлял Бронек над раскрытой «Кольской газетой» и чесал Коня за ухом. – Кто их вообще читает?
– Ну давай, не вырывайся, – успокаивала Хелена дочку, снимая с нее красное платье. – Сейчас мы быстренько.
Ровно в ту же секунду из-под газеты в их сторону выскочил Конь. Подлетев к лохани и ворча, он оскалил кривые зубы. Уставился на морщинистое тело Эмильки и наклонил голову, будто собираясь на нее прыгнуть.
– Сидеть! – скомандовал Бронек и поднялся с кресла, сворачивая газету в трубочку.
Конь перешел в атаку: впился в ногу девочки, она рухнула попой в корыто. Вода брызнула на печь и превратилась в клубы пара.
Собака бешено рычала, Мила хныкала. Хелена схватила пса за задние лапы и пыталась оттащить. Бронек гаркнул, но это тоже не помогло. Наконец он ухватил Коня за шерсть на хребте и рванул изо всех сил. Пес отпустил Милку, взвизгнул и убежал в сени.
С тех пор он вел себя по-другому.
Всякий раз, когда в поле его зрения оказывалась Эмилька, стремительно бросался к ней и выл. Рычал, нападал. В итоге дошло до того, что днем его приходилось закрывать в овине. Хелена просила Бронека сделать ему намордник. Она боялась ошалевшего Коня – впрочем, в то время она боялась уже многих вещей. Прежде всего, того, что в ее жизни больше ничего не произойдет.
Одним апрельским утром она проснулась с мыслью, что все плохо и будет только хуже. Рассвет еще не прогнал ночь, в комнате было совершенно темно. Она открывала и закрывала глаза, но видела одно и то же. Прислушивалась к своим мыслям. Милка изувечена, Бронека мучают нервы, а я в конце концов начну болеть и постарею, а потом умру и сгнию на кладбище в Коло, но не отправлюсь на небо, потому что нет никакого неба, так же как нет Бога, ведь если бы Бог был, маленькие девочки не горели бы в огне.
Похожие мысли посещали ее несколько недель. Она засыпала и просыпалась с уверенностью, что будет только хуже.
– Хочу организовать у нас танцы, – как-то за ужином сказала она Бронеку, не отрываясь от кровяной колбасы. – Такие, как были у моих родителей. Приглашу Фронцев и Пшибыляков. Может, еще Турковских.
– Танцы?
– Да, танцы. Хочу потанцевать. Я еще не старая и уж точно не мертвая.
– Господи, какая муха тебя укусила?
– Никакая. Просто хочу потанцевать. И ты тоже будешь.
– Я? Да ни за что!
– Будешь. Мы все будем танцевать. Эмильке нельзя жить в доме, где никто не улыбается. Когда ты последний раз улыбался?
Бронек не помнил, делал ли он это когда-либо в принципе. Улыбка казалась ему чем-то детским.
– Я не буду танцевать, – заявил он, склонившись над ужином. – Выбрось это из головы.
* * *
Он двигался, как брошенное в реку бревно, которое мечет из стороны в сторону ветер и водовороты. Покачивался и переставлял ноги с такой силой, будто хотел вытоптать всю траву во дворе. Хелена прижималась к нему и повторяла, как сильно ему благодарна. Танцевали четыре пары, а Милка бегала вокруг них и хлопала в ладоши. Впервые с того трагического дня она казалась счастливой. Один из соседей – тучный, но при этом удивительно подвижный пан Фронц – принес бутылку самогона, которая быстро опустела, а потом сбегал за второй, благодаря чему веселье затянулось до поздней ночи.
С тех пор Хелена устраивала подобные встречи раз в несколько недель. Во время одного из таких танцевальных вечеров Конь выбрался из овина через отверстие, вырытое в полу, и прибежал к танцевавшим, весело виляя хвостом и скаля кривые зубы. Соседи гладили его или гоняли, кто-то бросил ему палку, еще кто-то украдкой угостил куском колбасы.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
